Элейн стиснула пальцы в кулак, пытаясь удержаться на поверхности этого чувства.
– Бабушка… – голос был едва слышен, словно проверял, разнесётся ли эхо по пустому храму или растворится, не встретив ответа.
Никто не ответил. Только слабый сквозняк прошёлся по залу, скользнул между скамьями, коснулся пламени свечей, заставив их чуть дрогнуть.
Элейн закрыла глаза. Она хотела покоя. Хоть на мгновение. Хоть крупицу. Но вместо этого нахлынули воспоминания.
Маленькая девочка держит бабушку за руку. Шершавые, но тёплые пальцы. Голос священника гулко отдаётся под сводами. Девочка не понимает всех слов, но слушает, потому что бабушка слушает. Потому что бабушкина рука не отпускает.
Теперь эта рука больше не сможет взять её пальцы в свои.
Грудь сдавило так сильно, что Элейн пришлось сделать короткий, прерывистый вдох. Горло сжалось, в нём застрял невысказанный крик. Она медленно опустилась на колени, пальцы вцепились в край деревянного подиума, будто в спасительную опору.
– Ты ведь знала, что так будет, правда?.. – её голос дрожал, был почти беззвучным. – Почему же мне так больно?..
Тишина.
Никакого ответа. Только медленный, жалобный треск горящей свечи.
Элейн тяжело дышала. Она хотела снова услышать тот голос – глубокий, чуть хрипловатый, всегда знающий, какие слова сказать. Хотела ощутить лёгкое прикосновение к плечу. Но чувствовала лишь холодный камень под коленями.
– Тяжёлый день, не так ли?
Чужой голос прозвучал мягко, но чётко, прорезая священную тишину. Элейн вздрогнула, сердце рванулось к горлу. Она резко обернулась и встретилась взглядом с глубокими, непроницаемыми глазами молодого человека. Сначала она не узнала его. Но светлые губы едва заметно дрогнули. Осознание накрыло её, как волна ледяной воды.
Незнакомец из супермаркета.
Свет нежно скользил по его лицу, выхватывая высокие скулы, точёный профиль, плавные линии. Тени ложились мягкими мазками, подчёркивая изгиб губ, сероватый оттенок кожи, почти прозрачную чёткость ресниц. Длинные, шелковистые пряди спадали на плечи, слегка касаясь воротника. Почему-то ей вдруг захотелось провести по ним пальцами, ощутить их мягкость, убедиться, что они такие же лёгкие, какими кажутся. Ей было важно убедиться, что они реальны.
Тёплый воздух летней ночи.
Гул далёкого города.
Шорох шагов на выцветшей мостовой.
Вот что они напоминали.
Элейн резко отогнала эту мысль, словно стряхнув с себя наваждение.
– Мадемуазель?.. – его голос был чуть приглушённым, без осуждения, без нажима. Только осторожное, едва заметное беспокойство. – Простите, я не хотел вас напугать.
Она опустила глаза, делая короткий, быстрый вдох. И только теперь поняла, что в церкви были и другие люди. Несколько взглядов метнулись в её сторону: кто-то украдкой наблюдал из-за спинок лавок, кто-то