Элейн не сразу поняла, что изучает его руки слишком долго, почти бесстыдно, но, когда осознала это, было уже поздно. Отдёрнуть взгляд оказалось сложно. Незнакомец, заметив это, еле уловимо двинул пальцами, но не разжал хватки.
– Я… – Голос её был сухим, хриплым. Она сглотнула, чуть качнув головой, пытаясь собрать мысли воедино. – Я не хотела никого пугать и беспокоить, просто… Господи… – Дотронувшись до виска, она прикрыла глаза. – Как же всё нелепо вышло.
Он чуть склонил голову, разглядывая её под другим углом – не оценивая, не изучая, а словно пытаясь прочесть что-то.
– Не переживайте. Люди, вероятно, подумали, что вам просто стало плохо. Не более того.
Жар мгновенно вспыхнул на её щеках – едкое, неприятное чувство. Не столько от того, что кто-то мог видеть её срыв, сколько от осознания собственного бессилия.
Его пальцы чуть крепче сжали её руку. Совсем немного, едва ощутимо, но уверенно. Это был не жест утешения, а нечто другое – будто он пытался вернуть её в настоящий момент, не дать снова провалиться в себя.
– Пройдёмся немного, – предложил он тем же мягким, но настойчивым тоном.
Элейн кивнула, не поднимая глаз.
Мужчина повёл её вдоль тропы, их шаги глухо отдавались в утренней тишине. Мир вокруг медленно просыпался: где-то вдали послышался глухой рёв мотора, звон велосипедного звонка, чьи-то торопливые шаги по мостовой. Но здесь, рядом с церковью, всё ещё сохранялась зыбкая, нетронутая тишина.
– Меня зовут Доминик, – нарушил он её раздумья. – Доминик Бернье.
Элейн едва заметно повернула голову, всё ещё не решаясь посмотреть ему в глаза.
– Француз?
Вопрос вырвался сам собой, но Доминик лишь усмехнулся – коротко, почти беззвучно, уголки его губ чуть дрогнули.
– Неужели настолько слышен акцент?
– Лёгкий, но заметный.
Молодой человек замедлил шаг, бросив на девушку внимательный взгляд.
– Я родился в Квебеке, – спокойно пояснил он. – Но в возрасте шести лет меня перевезли сюда, во Францию.
Несколько секунд Элейн осмысливала его слова. Квебек… Она знала, что в их краях порой встречались семьи с франкоканадскими корнями, но вот что странно – она никогда прежде не слышала о каком-либо Бернье в Лескамье.
Наконец она подняла на него взгляд – настороженный, изучающий. Свет утреннего солнца мягко скользнул по его лицу,