Его слова не были грубыми. Не содержали оскорбления. И всё же они больно резанули по ещё не затянувшейся ране.
Бабушка.
Элейн только начала отвлекаться. Только почувствовала, что, разговаривая с ним, хотя бы на мгновение перестала возвращаться мыслями к её холодной могиле. Но теперь, с одной брошенной фразой, это ощущение снова обрушилось на неё с полной силой.
Глаза предательски наполнились влагой.
Она стиснула зубы и отвернулась, пытаясь скрыть внезапный приступ боли.
Доминик заметил, как её пальцы чуть крепче сжали рукава пальто. Он вздохнул и спокойно добавил: – Простите. Это было… не совсем тактично.
Она не ответила.
– Скорее, – поправился он, – у вас пытливый ум. Вы задаёте вопросы не потому, что не любите тишину, а потому, что вам интересно докопаться до сути. Со стороны это даже забавно.
Элейн перевела на него взгляд. Глаза всё ещё были мокрыми.
– Забавно?
Доминик едва заметно улыбнулся.
– Напоминает ребёнка, который лезет в запертую комнату только потому, что ему сказали туда не заходить.
Она вскинула бровь.
– Вы сравниваете меня с ребёнком?
– Это не обязательно плохо, – мягко ответил он. – Иногда любопытство помогает увидеть мир иначе.
Элейн чуть расслабила плечи, но продолжала смотреть на него с подозрением. Доминик, казалось, почувствовал это и чуть наклонил голову.
– Вы ведь не обиделись, мадемуазель?
Она усмехнулась.
– Разве я выгляжу обиженной?
Доминик посмотрел на неё долгим взглядом.
– Думаю, мне показалось.
Элейн покачала головой.
– Вы определённо странный человек, месье Бернье.
– Возможно, – легко согласился он, – и тем не менее, вы действительно хотите знать?
– Ну… На самом деле, я и сама не понимаю, зачем мне эта информация. Но когда во мне просыпается это чёртово любопытство, оно не даёт мне покоя. Особенно когда что-то маячит прямо перед глазами, – она кивнула в сторону его перчаток.
Мужчина покачал головой, продолжая ухмыляться.
– Вы очень любопытны, мадемуазель. И упрямы. – Он снова тронулся с места, и Элейн последовала за ним. – Скажем так: прошлое оставляет следы.
– Вы сами их сделали?
Доминик чуть приподнял бровь.
– Вы думаете, я занимался членовредительством?
Элейн пожала плечами.
– Не знаю. Я пока что вообще не знаю, что о вас думать.
Мужчина тихо рассмеялся.
– Прекрасно. Значит, мне остаётся лишь поддерживать интригу.
Элейн закатила глаза. Любопытство не оставляло её в покое.
– Месье Бернье?
– Опять решили закидать меня вопросами?
– Ну… Я не понимаю ещё вот что: почему же никто из жителей ничего не знает о вас или вашей семье?
– Это неудивительно. Мы нечасто бываем на виду.
– Но почему? Вы… – она осеклась, подбирая