Приняли они нас с Ирой в свою компанию. Отношения близких по духу людей быстро становятся дружескими, особенно после совместных мероприятий. Проводили мы их на маленькой кухне в скромной квартире Игоря, где уклад жизни состоит в том, чтобы не брать, а, наоборот, давать. За столом видно, что в детстве его приучили не черпать из общей миски полной ложкой. Вечера завершались одинаково. Он прилично пел, брал гитару, Ира садилась рядом, и начинали с песни Александра Дольского «Сентябрь».
А если бы жизни кривая
Легла на ладонь, словно путь,
Я смог бы, глаза закрывая,
В грядущее заглянуть.
Нет, лучше, пожалуй, не надо —
И так не в ладах я с судьбой.
Известны исходы парадов,
А чем же закончится бой?
К следующему вечеру я захватил серебряные стопки. Ира одобрила: «Это друзья, они с нами навсегда».
Жена Игоря в нашу компанию не попала; она не пела и не выпивала, но как-то просит:
– Сядьте все на диванчик, я сфотографирую.
– Одно прекрасное личико и три нетрезвые физиономии, особенно моя. – Виктор не хочет. – Кому это нужно?
– Маме. Она два года не встаёт, говорит, что сердце отдыхает, когда вы поёте. Будет смотреть на компанию не разлей вода и успокаиваться. Сыну покажешь для истории.
– Во-первых, не вода, а коньяк; во-вторых, не для истории, а для географии: ещё одно место, где выпивал. – Он пересаживается. – А с сыном замаялись: запои, врачи, деньги. Список начинается, естественно, с денег. Всё, это отрезанный ломоть.
Поворачивается к нам с Ирой:
– Хорошо, что вы его не знаете, и надеюсь, не узнаете.
Наш институт утратил значение для города и стал разваливаться. В дополнение к основной работе мы сделали фирмочку и сели на два стула, оба неустойчивые. Второй находился в таком месте, что ему не грех завидовать, что гости и делали. Выбрали мы его специально поближе к памятнику главному перестройщику России – Петру Первому, в особняке Паскевича, на Неве. Внутри – красота Штакеншнейдера, в рыцарский зал были организованы экскурсии. Мы водили туда Виктора.
Генеральный директор, известный в Европе архитектор, сидит в просторном кабинете за дубовым столом. Мебель здесь такая, что декор требует отправить её на выставку. Мы с Ирой скромно присели напротив, руки на коленях – неудобно облокачиваться на предмет искусства. В таком помещении стыдно жаловаться, но генерального, видимо, уже достало, и говорит он, наверное, это всем:
– Плачевна судьба исторического центра, дожили – разрушается. Есть хорошие проекты – денег у города нет. И взять негде.
Столько было разговоров о новой жизни, сколько о ней мечтали.