А вокруг женщины, наоборот, образовывались пустоты. Теперь она была оболочкой, не охватывающей, а выгораживающей, – не внешней, а внутренней, но, видимо, достаточно прочной. Так и катился по улице голый овальчик. Именно овал, а не круг, так как он вытягивался в сторону движения. И даже ни один из серых нуликов туда не просочился.
Вид у нее, в черном пыльном платье, с всклокоченными волосами, – даже шляпку она позабыла надеть, – казался балаганно-трагическим. Так мы как-то нарядили одну старую деву для дачного спектакля, отыскав в бабушкином сундуке ее траурное платье. Она играла смерть. Дали ей еще острую золингеновскую косу и почему-то ридикюль, – или она просто его никогда из рук не выпускала. На сцену она, к несчастью, не вышла, – в темных кулисах наступила на острое лезвие и порезалась чуть не до кости.
Однако, несмотря на то, что за женщиной следовало выкошенное пространство, она была менее видна, чем псевдослившийся с толпой авантюрист. Гном, – а его присутствие где-то рядом чувствовалось – наверняка не обращал на нее никакого внимания. Если это была и смерть, то никак не великокняжеская. Не то чтобы скромней, – ведь и сам уже убитый Автократор, выходивший на медведя с рогатиной, шарахался от черных дам. Но гнома, должно быть, успокаивала окружавшая женщину лунка – было пустое пространство, но не обнажающее, а отдаляющее.
Когда в воздухе только пахнуло князем, я поднял над головой белый платок, и сразу же по тревожному бурленью серого островка понял, что это заметили и гном, и авантюрист. Пузырьки все разом взбурлили – кажется, некоторые даже полопались от усердия – и авантюрист, наверное, впервые почувствовал неподатливость среды. Он оказался в центре водоворотика, который, ширясь, образовал вместительную воронку, которая в себя всосала почти весь уличный люд. Князь же потоком пронесся по освободившейся трассе, весь без остатка превратившись в быстрину. Ему сопутствовали велосипедисты охраны.
Прямо напротив моего наблюдательного балкона, к нему бросилась женщина, достав из-под шали плетеную корзинку. Ее бросок был хорош, однако не одолел изолирующего овальчика. Не долетев до кареты с князем, корзинка ударила в плечо велосипедиста – тот свернул руль и врезался в стену дома. Из корзинки что-то выкатилось и раскатилось в разные стороны, – с моей высоты напоминавшее мотки шерсти.
Женщина