Бывают еще тираны нулевые – не бойцы и провокаторы ноля, а его порождения и жертвы. Ноль – Кронос, хоть и безвременной. В теперешнюю нулевую эпоху и Автократор обречен на безоболочное существование. Это уже, конечно, не тот, уничтоженный, – тот был значим и значителен, оттого и погиб, а один из последующих. Он и незначителен и незначим, но он тиран, так как растекся по всей эпохе, став здесь и теперь нулевейшим из нолей. То есть не просто круглое отверстие, а вопиющее и почти значимое зиянье.
Наверное, поэтому глупый инженер его первого предложил разорвать своей ртутью в клочья. Вот до чего дошла его ненависть к нолю – он различил самое в нем незначительное. Но мне-то это было зачем? Конечно, можно было бы грохнуть нулевого тирана. Я вроде должен был бы его любить, как брата, но не любил. Но это не только никакой пользы не принесло бы, – а могло и вред. Я-то уж знаток нулевой пиротехники, понимаю, чем способен обернуться взрыв в нулевом пространстве. Взрыв чего-то значимого всегда разрушителен, а нулевого может быть созидающим. Значимость взорванного ноля, пожалуй, не так уж велика, но может возникнуть отграниченная, маркированная, учено говоря, зона, куда бог знает что может излиться.
А нулевой тиран все равно никогда ноль не покинет, там и останется навек. Ему суждено стать жертвой, даже не так ноля, как нулевости. Существовать он может только в ноле. Интересно, чувствовал ли он, а может, и точно знал, что я главная и единственная его опора, спаситель, так как я продлеваю ноль, а тем и его существование. А великий князь – никому и ничему уже не опора, ему снести бы собственную тяжесть.
А закончился ноль, и мы с ним оба кончимся. Нас вытеснят, затрут – два жалких нулевых моллюска в море значимости. С преодоленья нас, начнется преодоленье ноля. С его гибелью уже бесповоротно сомкнется ноль. Когда я умру – неважно, – изойду я раньше, чем он, и это будет не наступлением, а проступлением значимости. Победы значимости я, слава Богу, не увижу, а если и увижу, то не пойму и не признаю.
Может быть, я и люблю его как брата. Хотя бы, как чуждого и нелюбимого, но на великого князя я направил разрушительную силу ноля не из ревности. Автократор был незначителен, зато великий князь вобрал всю значимость Империи. Не знаю даже, какими ручейками и протоками она в него слилась, но оказалось, что ее не так уж мало. Пусть ее хватило на одну только оболочку, но на массивную и величественную. Он крепко еще стоял. Крениться – кренился, однако падать не собирался. И сам по себе никогда бы не пал, но он оскорбил ноль, запятнал его прежде незапятнанную чистоту. Не я, а он мне бросил вызов своим упорным пребыванием. Единственный достойный ответ – пара фунтов гремучей ртути. На него одного нас было пятеро.
Не знаю, как инженер ее мастерил, но такой специалист-расчиститель, кажется,