Стоит расколоть эту скорлупу, как под ней обнаружится увлекающее за собой движение. Мир полон такими живыми камнями. Даже – весь он состоит из окаменевших порывов духа. Потому он не прочен, а псевдопрочен. На падение оболочки он отвечает истечением духа, и вдруг все ответы снова становятся вопросами. Мир обнаруживает свою зыбкость, отсутствие окончательных истин, следовательно – настоящего строительного материала. Мир вынужден использовать для своих построек материал, для этого не годный. Мир – опошленный дух. Освещенные духом, оживают мертвые каменья мира. Мертвость – не присущее им качество, она навязана миром, это желание мира.
Разум – устроитель преград. Его стремление к благополучию связывает порывы духа. Благополучие невозможно без иллюзии понимания. Мир сложен из плохо состыкованных камешков, меж которыми изливается дух, как лава из кратера. Охлажденная разумом, она застывает. Однако, благополучие мира – благополучие на вулкане, потому что такие прорывы происходят постоянно.
Мир тяжел, и в миру все тяжелеет. Тяжесть в миру – категория оценочная. Слово “легковесный” имеет отрицательный оттенок. В миру непроницаемости материи отдается предпочтение перед проницаемостью духа.
Дух – враг всего сковывающего. Он отрицает все людские объединения в миру. Лишенный оболочки – всегда одиночка, он неуловим и неорганизуем, при всем желании отдать кесарю кесарево. Путь его пролегает не в миру, а в бесплотном пространстве духа, в словесных пустотах и истинной жизни.
Дух проходит через словесные пустоты, оставляя за собой новое слово, которое потом дробится миром на слова и растаскивается для повседневных нужд. Так дробится и опошляется единое духа. Мир терпит лишенных оболочки, так как движение их миру вредно, но создание полезно. Они разбрасывают камни, мир их собирает.
Однако дух сильнее. Постепенно от его прорывов ветшает мозаичный монолит здравого смысла. Только прорывы духа делают мир опасным. Если бы не они, знание давно изгнало бы из мира страх. Его порождает только проникновение духа в мир. Ни в духе, ни в миру по отдельности его нет. Дух прям, мир прямолинеен. Дух только кажется беззащитным перед миром. Мир на самом деле перед ним беззащитен, так как дух победит, а мир погибнет.
Мир, пока у него хватает сил, будет выставлять барьеры против прорывов духа, но в борьбе с духом он обречен. Путь разума – лавирование между окаменевшими глыбами духа. Мир кончится там, где кончится извилистый путь. Распрямленный, он потеряет свою силу, сольется с духом, исчезнет.
Мир не больше, чем колебания духа. Он силен изгибами, но погибнет от собственной сложности. Когда все пути перепутаются, он вспомнит о прямоте духа.
Укрепляющие собственные оболочки стремятся не защитить свое, а укрыть чужое. Само укрытие говорит о сомнениях в праве владеть укрываемым. В миру стремятся захватить, укрыть созданное другими, собственное же не ценится и не укрывается, потому