С другой же стороны – со стороны Афрания, который уже представляет собою не человека, а духа или дьявола, или со стороны того, под капюшоном кого, возможно, скрывается сам Воланд, – мы видим существо, которое ищет в этой жизни совсем не того, что ищет обычно человек или что бы искал Афраний как человек. О реальных намерениях такового Афрания мы положительно сказать ничего не можем, ибо это возможно только тому, кто сам является духом, но никак человеком. Поэтому здесь возможно говорить, что тут ищет Афраний, только языком отрицания, и мы уже это сделали, сказав, что Афраний-дьявол преследует не человеческие цели. Он совсем не для того состоит на службе у прокуратора, чтобы выглядеть хорошо в глазах окружающих, получать деньги, иметь уважение и самоутверждаться. Совсем не для этого. Он для чего-то другого носит этот капюшон. Он что-то другое ищет. Но, что бы он ни искал, ясно и несомненно, что он преследует то, что преследует сам Воланд со своими прислужниками. А что преследуют эти демоны, наш автор диптиха попытался раскрыть в своих двух книгах, и у него это хорошо получилось.
Наш автор глубоко и совершенно прав, когда говорит в «Следствии по делу Воланда», что теория тождества персонажей Воланда и Афрания есть больше, чем просто обыкновенная теория. Всякая теория нами всегда воспринимается как нечто, что заслуживает признания и существования, что может иметь как сторонников, так и противников, но что не может никогда считаться за какую-то истину – на то она и теория. Теория – это, позволительно сказать, мнение с большой буквы, которое, правда, в отличие от обыкновенного мнения, для несогласия требует какое-нибудь опровержение, каковое соразмерно тем доказательствам и доводам, на которых основывается теория. В нашем случае это к Воланду и Афранию никакого отношения ровно не имеет, и тут слово «теория», можно сказать, совершенно не подходит, тут нужно какое-то другое слово. Эта теория как будто уже встроена самим Михаилом Булгаковым в свой роман, и ее не надо поэтому сооружать, строить, доказывать, выдвигать, становиться ее автором или разработчиком, и она не может иметь сторонников и противников, потому что не является в строгом смысле теорией. Тут нельзя кому-либо говорить, что такой-то человек, хотя бы наш автор, считает, что под капюшоном Афрания может скрываться сам сатана. Даже если какой-то читатель сам не дошел до мысли, что, возможно, Афраний и Воланд – это один дьявол (кстати, мне в самом деле хотелось здесь написать слово «человек» несмотря на то, что очень хорошо знаком с «Диптихом тьмы»), то стоит ему только задать вопрос, не думал ли он том, что Воланд и Афраний – это одно лицо, как он тут же нам на это ответит: «А, кстати, да… да. Точно… Есть