Перед тем как лечь в постель, я уставился в окно – мое пристанище находилось непозволительно высоко, и под мерцанием никогда не сходящего с неба северного сияния был виден город: вдалеке, там, где заканчивается необъятная территория императорских заледеневших садов, стояли устаревшие панельные высотки, в окнах которых горели голубые огоньки покорности. Эти дома выглядели столь безжизненными, что невольно думалось – этот мир мертв. На улицах не было праздника. Царила чудовищная тишина. Люди недовольны, запуганы, в отчаянии. Не трудно представить, какие чувства у них, ярых консерваторов, вызывает захватчик, которому они вынуждены подчиняться и который вот уже второй год как здесь хозяин. Впрочем, хозяин, который бывает тут слишком редко. Елисей всегда на передовой, сам ведет свои войска в бой. И только потому, что на троне Оцидитглацема все это время оставался Лукьян, представитель древней аристократической семьи, народ со скрипом его принял, в душе презирая за стоящего за его спиной мужа. Если бы не страх, глацемы не преминули бы напомнить миру их старый закон о смертной казни за мужеложство. Но старых законов больше нет.
Спал я без зазрения совести долго и спокойно, без сновидений. Возможно, я проспал бы еще дольше, но отец разбудил меня около полудня, в хорошем расположении духа, призывая позавтракать с ним. Придав себе более-менее здоровый вид, что с моей внешностью чрезвычайно проблематично, первое, что я сделал, позвонил Элайзу. Я не боялся его разбудить, видя, что он опередил меня в ГИКе: как я предполагал, уже час как на его странице висело темное селфи с чердака. С кружкой и салютом. Но оно хотя бы было.
– С Новым годом! – почти моментально ответил друг. Его лицо было более-менее веселым. Растрепанные рыжие волосы, затасканная футболка с матерной надписью под толстой вязаной кофтой с мужнего плеча, пушистая нить сиреневой мишуры вокруг шеи. Слишком яркие глаза и слишком выпирающие скулы.
– С Новым годом! – невольно улыбнулся я, чувствуя, что безумно хотел бы оказаться с ним рядом, а не за тысячи километров в этом ледяном царстве. – Как дела?
– Все хорошо, – кивнул он, пройдя с телефоном из гостиной на кухню. – Как праздник?
– Как бал Равновесия, только меня все унижали, – рассмеялся я. Мне не хотелось заражать друга своей тревогой. – Тебе бы понравилось, здесь все изъясняются научными терминами и воротят нос от любого, кто не разбирается в оружии.
– А правда, что у Лукьяна теперь новое поколение механических солдат? – спросил Элайз, сев за стол и подтянув ноги к груди. В свободной от телефона руке у него была кружка с дымящимся то ли чаем, то ли кофе, а по левую сторону от него на экране стала видна правая часть Мэтра Бессердечного, сидящего за тем же столом. От модельера для меня было только бледное «с Новым годом» и последующее полное игнорирование. Вид у него был такой, как будто он медленно и мучительно умирает. Впрочем, похоже,