– Это не галиматья! – взвизгнул кто-то ему в ответ, – Это основы строительства партии рабочих, без которой невозможно…
– Партия рабочих – которых в России, считай, что и нет! Какая, к черту, партия рабочих!
– Не все здесь марксиды…
– Но, господа, господа, позвольте!..
– «Пустые фразы, которые можно вертеть, как угодно» – да это он про себя!
– А ваш личный террор! Ну, убьете вы нынешнего, сядет сын его, фельфебель… Еще прежнего вспомните!
– Да кто убьет-то! Не-ко-му! Народная Воля разгромлена! Нету ее, нету!
– Вранье! Вранье и провокация! Народная Воля жива…
– К черту вашего Маркса!..
Кричали все разом, никто никого не слушал, никто никому не давал говорить. Лектор некоторое время стоял с оскорбленным видом, потом сел и захлопнул тетрадь. Коля сидел, опустив голову и что-то чертил пальцем на скатерти, а Виктор Михайлович, напротив, с очень довольным видом ерошил и без того лохматую шевелюру и оглядывался. Ирина ткнула своего Михаила кулаком в спину, и тот абы как загремел по клавишам. Лиза не принимала участие в общем крике, а только вертела головой с выражением какого-то радостного детского любопытства. Наконец взгляды Лизы и Алеши встретились, и ему вдруг по-мальчишески страшно захотелось чем-то отличиться перед ней. Тем более, что он знал, как просто останавливаются такие перепалки.
Алеша взял двумя пальцами чайную ложечку, с видом фокусника показал ее Лизе, и, поймав момент, стал стучать ею по ободку чашки – сначала негромко и быстро, потом все громче и реже. И все стихло.
Повисла неловкая пауза. Наконец Коля встал, прочистил горло и, забыв, что не хотел открывать имен, сказал:
– Благодарю, Алексей Федорович. Господа, вы видите, что всеобщий крик ни к чему не ведет. Прошу вас, – отнесся он к лектору, – продолжайте.
Лектор встал, но тетради больше не раскрывал.
– Не знаю, насколько это необходимо. Аудитория видимо не готова к восприятию такого рода документов. И я должен был это предвидеть… Моя вина.
– Ну, что вы, – тот же голос, что давеча вылез с галиматьей, теперь звучал примирительно, – трудно серьезные вещи с голоса-то…
– Да, да, размножить, – послышалось с мест, – и уже, ознакомившись, обсуждать…
Лиза с восхищенной улыбкой посмотрела на Алешу, и покивала ему, как будто между ними уже был какой-то заговор. «Вот как все хорошо пошло, благодаря вам», говорил ее взгляд. И этот взгляд опять подталкивал Алешу как-то выделиться, выскочить, выступить… Но тут к столу протиснулся полный лысоватый господинчик лет около сорока.
– Господа, господа, – лепетал он, – но позвольте… Мы только и делаем, что обсуждаем… Знакомимся и обсуждаем… Сколько можно! Ведь мы не за тем в революцию шли, чтоб знакомиться и обсуждать! Россия страждет, народ голодает, наших братьев гноят в тюрьмах и вешают! Да, вешают, вешают! И не перебивайте меня, – почти завизжал он, хотя никто и не