Но бог с ним, с марксизмом. Поглядите с другой стороны. Слаб ли сейчас существующий режим? Нет, совсем не слаб. Отдаст ли он власть без сопротивления? Конечно, нет. Употребит ли он все силы на защиту своей власти? Конечно, да. Стало быть, и армию? Да, и армию. То есть, вам, чтобы победить, придется собрать армию более сильную и многочисленную, чем теперешняя российская. Где ее собрать? Там же, где и царь собрал – в крестьянстве, больше негде. И вот, чтобы достичь власти, вы развяжете войну этих армий, вы стравите их, вы заставите одних русских крестьян убивать других! Таких же русских крестьян! Ради чего? Ради справедливости? Мертвым и без вас Господь воздаст справедливость, а живые? Живые проклянут вас!..
Алеша слышал все нарастающий ропот среди слушателей и знал, что все вот-вот закончится всеобщим взрывом, потому торопился:
– Но страшнее всего – если только может быть что-то страшнее гибели десятков и десятков тысяч людей – страшнее всего то, что, если вы победите, то власть возьмет не один из вас, чистейших и честнейших людей своего времени, соль соли земли русской, власть возьмет полководец вашей армии, которому вы сами эту армию отдадите ради победы, человек, отмеченный именно воинским гением, то есть, энергией, отвагой, абсолютной уверенностью в своей правоте и абсолютной безжалостностью к своим и чужим, способный идти по головам! Он и пойдет по головам, вначале по вашим, а уж потом… И восплачет Русь, и обольется кровавыми слезами…
Последние слова Алеши потонули во всеобщем крике. На него орали так, что слюна с орущих губ долетала до него, лезли чуть ли не с кулаками. Коля Красоткин пролез между беснующимися и на всякий случай прикрыл Алексея Федоровича плечом, Виктор Михайлович одной рукою звонил во всю силу в невесть откуда взявшийся колокольчик, а другой показывал кому-то большой палец. Ирина тащила мужа к выходу, бесцеремонно расталкивая попадающихся на пути.
Одна Лиза сидела за столом, снизу вверх изумленно, но уже без восхищения глядя на Алексея. Было в ее взгляде и то, что больше всего он хотел бы сейчас в нем увидеть – растерянность, неуверенность, сомнение в самой себе…
Глава 6. Под снегом
В конце концов все разошлись. Коле как-то удалось успокоить скандал, уходили в порядке, «конспиративно», по одному или парами. Комната пустела, но все, остыв, всё же сторонились Алексея Федоровича, огибали стол с другой стороны, отводили глаза, чтобы не раскланиваться с ним. Только Виктор Михайлович на прощание весело тряс Алешину руку, и с улыбкой благодарил:
– Эк вы разбередили наше болото! Но это хорошо, хорошо! Спасибо! Это нам здорово!
Коля уходил, провожая гостей, и снова возвращался. Настал черед