Старик был в почти в исступлении. Если бы Алеша сам не видел, что ему ничего не наливали, кроме чая, он бы в это ни за что не поверил.
– Но все же, возьмите, Христа ради, вот вам деньги на первое время… да не хотите ли в Пёсьегонск? У меня там фабрика…
– Фабрика в Пёсьегонске?… – старик переменился в лице, – Постойте, так вы… Карамазов! То-то я смотрю, светло вокруг, аки ясен месяц из-за облацех вышел! Карамазов!
– Ну, ну, не будемте… Там у вас хоть крыша над головой будет. Я сейчас черкну пару строк, да на утреннем и отправляйтесь…
– Из каких рук пропитание принял! Нет, изъясняясь сильнее и окончательнее – из каких рук честь имел пропитание принять! Из бездны моей, Господи, взываю к Тебе!.. Тот самый Карамазов!
Что-то появилось в лице старика новое, брезгливое и саркастическое, и Алеша вдруг спросил:
– Что вы? Какой «тот самый»?
– А тот, о котором люди говорят… Который отца убил, да на отцовы-то деньги себе империю построил! Тот, который братьев в каторге уморил, сатана! Князь мира сего!
Старик побежал к дверям, успев, впрочем, сгрести птичьей лапой со стола деньги, выложенные Алексеем Федоровичем. Алеша оглянулся: половой и буфетчик стояли, разинув рты, как будто перед ними и в самом деле был убийца и антихрист. Алеша кинул на стол деньги за ужин и чай, отшвырнул с дороги стул и бросился за стариком к выходу… На перроне никого уже не было. Алеша прошел вдоль длинного фасада вокзала и на привокзальной площади увидел старика, ходящего между извозчиками, ожидающими поезда, и что-то им воодушевленно рассказывающего. Извозчики смеялись, отмахивались от него, а один даже замахнулся на старика кнутом. При тусклом свете перронного фонаря Алеша все-таки вырвал лист из блокнота, написал записку к управляющему: «принять, обеспечить питанием, одеждой, крышей. А. Карамазов», спустился с перрона, нагнал старика и сунул ему записку в руку.
– Рассветет, прочтете, а там – сами решайте, – только и сказал старику Алеша и пошел скорым шагом прочь.
С перрона он различил далеко-далеко в кромешной мгле мерцающий желтоватый огонек. Подходил поезд из Петербурга.
Глава 4. В поезде
Поезд подошел, но вопреки ожиданиям буфетчика, что «народ повалит», сошло всего не более пятнадцати человек, и большинство прошли мимо вокзала прямо к извозчикам. А среди завернувших на вокзал Алеше почудилась знакомая долговязая фигура. Он пошел следом – так и есть: посреди зала стоял, протирая очки, Петр Фомич Калганов. Алеша так обрадовался, что подбежав, даже крепко его обнял, чего между ними обычно не водилось – Петр Фомич был несентиментален и в личных отношениях суховат.
– Вот, вернулся я в Питер, тебя нет, на столе телеграмма, – после приветствий начал он, – Никто толком ничего