Он выстроил на Петербургской стороне за буяном особняк фасадом на Малую Неву, по образцу нижегородского дома Фомы Ивановича, только раза в три больше и в десять раз роскошнее. Оказалось практичнее жить не у производства, а поближе к министерствам, банкам, к таможне, где тоже люди, которым «каждому выпить, поесть и детишек пристроить охота», по выражению римского сатирика. На первом этаже контора, на втором – справа от парадной мраморной лестницы половина Алексея Федоровича, слева половина Петра Фомича, на третьем – апартаменты для инженеров, представителей фирм-партнеров, торговых агентов и прочая и прочая… Днем вокруг дома и внутри его кипела жизнь, стоял крик и шум, извозчики с трудом разъезжались на широкой набережной, суда под десятками европейских флагов пришвартовывались, разгружались, грузились и уходили в море, растворяясь в бледно-лимонной чухонской заре. Ночью же все затихало, дом, залитый через огромные окна холодной луной, замирал, оберегая сон всего нескольких ночующих в нем человек. Ни звука, ни движения до самого утра. Только иногда где-то на половине Алексея Федоровича открывалась тяжелая дубовая дверь, кто-то выходил из комнаты, бесшумно шел по серебряному лунному паркету и бесшумно скрывался за другой дверью – до самого утра…
Часть вторая
На пороге
Глава 1. Илюшин камень
Тринадцать лет назад в этот день лежал уже снег и дул пронизывающий ледяной ветер. Нынешней осенью снег тоже было выпал, да растаял, и ветер дул теплый и как-то даже пахло весной. Алексей Федорович срезал углы по знакомым тропинкам, боялся опоздать, почти бежал, оскальзываясь на мокрой глине и перепрыгивая лужи. Однако у камня стояли пока только двое. Первый был Андреев, (имени, к стыду своему, Алеша не помнил), а второй Петя Симоновский. Про себя Алеша звал их близнецами, так они были дружны и неразлучны и в гимназии, и до сих пор. На них сами собой легли заботы об Илюшечкиной могилке – семейство Снегиревых давно уже выехало из нашего городка, не знаю точно куда; и о ежегодных, ставших обязательными, встречах тоже заботились они. «Близнецы» были не особенно разговорчивы, потому, поздоровавшись и обнявшись, стали молча ждать остальных втроем. Немного погодя явились Иванов и Яковлев, по дороге подъехала коляска с двумя офицерами. Прибежал румяный Смуров, поздоровкался с пришедшими, жал и тряс руку Алексею Федоровичу так долго, что успел осведомиться об Алексее Алексеевиче, о его успехах в ученье, о домочадцах и даже о здоровье кота Мурри – он всегда удивительно помнил все обо всех… Подошел по той же тропинке Коля