Брат Алеша. Сергей Градусов

занялся практическим делом и успел уже попрактиковаться на манчестерских производствах; цены ему не было во всем, что касалось современной организации производства. Интуицией же в финансах обладал феноменальной, как и чутьем на малейшую фальшь, так что обмануть его в сделках было невозможно. В делах отца он не прижился, откровенно говоря, из-за жестокой ревности старших его лет на десять-двенадцать единокровных братьев. А с Алексеем они были ровесники, и сошлись быстро и очень близко, как братья, и притом родные. Они и внешне были похожи, Алексей только волосом потемнее и пониже ростом, чем длинный светловолосый Петр. Петр Фомич, подумав хорошенько, (он и все делал, хорошо подумав), в дело Алексея Федоровича вкладывать из своих средств не стал, а управлять взялся. В деловых кругах их стали звать после того никак иначе, как «братья Карамазовы». По смерти Фомы Ивановича перешли к Алексею Федоровичу и еще несколько его служащих, не сжившихся с новыми хозяевами, что стало ценным приобретением для дела. Потапенку Алексей Федорович, правда, не взял. Он был благодарен Фоме Ивановичу за жестокий урок в самом начале карьеры, но вспоминать об этом уроке не любил.

      Так сложилось, что вторая половина царствования Александра II Освободителя ознаменована была, наряду с, так сказать, заморозком в сфере гражданских свобод, некоторыми весьма разумными мерами в экономике, хотя и неполными, как и многое в свершениях этого великого правителя. И, как в начале дела Алексею Федоровичу был выгоден крепкий рубль и низкие ввозные пошлины, так потом пошла на пользу инфляция и охранительное повышение пошлин. Теперь уже рынком сбыта карамазовских тканей была не только Бухара и ханства, не только Персия, но через Персию и богатейший Левант, ранее недоступный из-за засилья англичан. Левант Алексей отбил относительной дешевизной, в России брал качеством, за счет новейшей европейской техники. Уже и Астрахань и Поволжье были отвоеваны у Морозова, и по Волхову, а потом и по железке через Чудово шел карамазовский товар в Петербург, в Финляндию, в Архангельск. Песьегонская фабрика вскоре превратилась в небольшой промышленный город, но Алексей не останавливался на этом. Зимина и Кирпичникова, бывших страшных конкурентов, он придушил и съел, и теперь на месте их допотопных мануфактур строил современные фабрики, каких ни в Англии, ни в Бельгии не было. Тут уж охранительные пошлины обходились с помощью головоломных схем и зубодробительных взяток. Алексей торопился, он чувствовал, что за подъемом снова грянет спад, но ему повезло вырвать заказ военного ведомства перед самой турецкой войной. Как бы ни было хорошо на рынке, в России государева казна всегда была самой надежной и обильной кормушкой. Алексей Федорович постарался вдоволь насытиться из этого неиссякаемого источника…

      При всем том он свято держался заветов Фомы Ивановича, не забывал, что основа его богатства – это труд его рабочих. Новичок-ткач на его фабриках не получал меньше семнадцати рублей, шла доплата за ночные работы, за праздники платилось