Механический человек. Иргали Фарукович Гильфанов

но только в другом обличье. А некоторые так и вовсе, как это выяснилось в дальнейшем, впоследствии, когда было уже, откровенно говоря, поздно, так вот они воевали сами с собой. И я тоже участвовал в той войне на истребление человечества. Мне снилось, что тот мир погиб, что люди все-таки истребили друг друга. Мир погиб, а я погиб последним из них. Я умер и… проснулся, – он зябко поежился, как будто ему стало холодно. – Я все-таки нашел в себе силы и сумел проснуться, выйти из комы, а это означало, что я победил и вернулся-таки с той проклятой, кошмарной войны домой. Вернее, я думал, что вернулся домой, а вышло-то в итоге все совсем по-другому. Причем, воротился живым и практически невредимым (не считая некоторых мелочей в виде легкой невменяемости), что, признаться, не многим удается. С чем меня можно и поздравить, – горько усмехнулся он.

      – Ага, и ты путешествуешь сейчас в каком-то ином, загробном и запредельном мире, – с едва заметной иронией, насмешливо пробормотала Марина. – Мире перевернутых с ног на голову смыслов, и тотального неуважения и равнодушия к людям со стороны других, вроде бы тоже людей, однако в реальности им не подобных. А что, может и в самом деле наш мир чем-то похож на иной, напоминает его своей ирреальностью и показной иллюзорностью? – обратилась она к Игроку, не требуя, впрочем, немедленного ответа.

      Он и не ответил. Очевидно, просто не ожидал от неё таких умных слов, не предполагал, что она их знает. А она, как это оказалось впоследствии, знала ещё и не такое, то, чего им и не снилось.

      – Да, если чего-то и не хватает нашему миру, так это настоящего уважения к людям и их действительным интересам и реальным запросам, – задумчиво произнесла она. – Кстати, путешественник, а тебя, случайно, не хватятся? Родные и близкие?

      – Нет, – ответил Андрей. – А это совсем не загробный мир, а скорее мир какого-то абсурда и кошмара.

      – А откуда ты знаешь, что нет? Почему ты так уверен в этом? Может быть, загробный мир и должен быть именно таким вот, абсурдным и кошмарным? – справедливо возразила ему, указала на логическую оплошность и несоответствие в его уморассуждениях умная женщина. – Почему бы и нет?

      – Но тогда чем он отличается от нашего? – в свою очередь резонно вопросил Игрок.

      – А может быть, ты ещё не проснулся, и на самом деле продолжаешь спать дальше? – высказала не то вполне разумную гипотезу, не то нелепое предположение Марина. – И мы все тебе сейчас только снимся?

      – Нет, я не думаю, не очень похоже на то, – не согласился с её высказыванием благоразумный Андрей, – это исключено. Если бы мы путешествовали во сне…

      – Точно по аду, – подсказал, подкинул ему игривую мысль Игрок.

      – То у нас, у каждого был бы свой собственный сон, – продолжил свою беспокойную мысль Андрей.

      – И у каждого – свой собственный, личный и персональный ад, который мы выбрали для себя сами лично, никем не принуждаемые и не понуждаемые, – согласно кивнул головой Игрок. – На одну отдельную порочную персону, все согласно