во все стороны по причудливым траекториям, незапланированными современной аэронавтикой и воздухоплаванием. Рядом с ним долговязый развязный тип, кривляясь как шут и сгибаясь почти напополам, рассказывал своей лохматой спутнице, похожей на кудлатую болонку, по-видимому, судя по блудливому блеску её глаз, какой-то скверный и похабный анекдот. Маленький толстяк внимал им обоим, разинув и раззявив от удовольствия слюнявый рот, и не сводя с них осоловелых, поросячьих, сальных глазенок без всякого проблеска мысли. Куда там. Потом чудовища дружно раскрыли, распахнули свои пасти и громогласно и разнузданно загоготали, блестя золотыми и фарфоровыми коронками, будто выставляя себя напоказ публике, которою сами же в и являлись в настоящий, протекающий момент их однообразно разнообразной жизни, невообразимо пошлой, тоскливой и унылой. Какая-то длинноносая блондинка, склонив вниз свалявшиеся как вата волосы-пакли, хлебала виски прямо из вазочки для пирожного, почти засунув туда острый нос, при том утробно урча, не особо стесняя себя правилами приличия в общественном месте; поведение, откровенно говоря, куда более свойственное представителям других видов и родов млекопитающих, нежели высокоразвитые человекообразные приматы, более известные как гомо сапиенс или человек разумный. С чем, конечно же, можно было и поспорить. Ведь разумность отнюдь не являлась общераспространенным и общепринятым свойством среди абсолютного большинства особей этого вида. Разумеется, к их величайшему прискорбию и сожалению. Марина скептически улыбнулась, ей вдруг показалось, что она смотрит сквозь прозрачную стенку аквариума на занятных и замысловатых рыб, разнообразных чудовищных форм и диковинной окраски. А впрочем, животных они ей напоминали собою все же более. Чудовищных и сказочных, мифологических животных, каких не бывает в живой природе, будто из сна.
– Чему ты улыбаешься? – озадаченно спросил Андрей, чуть было, не приняв её улыбку на свой счет.
– Иногда я тоже вижу их среди нас, – сказала Марина. – Во всяком случае, мне так порою кажется, причем очень отчетливо. Вот совсем как сейчас.
– Кого это – их? – недоверчиво спросил Андрей, не вполне понимая женщину и не принимая всерьез её женской логики, чувствуя в нем скрытый подвох и не выявленную подоплеку.
– Ну, этих, как ты их называешь, Крыс, – призналась женщина. – Что называется – спешите насладиться зрелищем. Только похожи они больше не на крыс, а скорее на шакалов или гиен, что-то вроде того. И тогда я начинаю думать, что попросту безумна, что потихонечку схожу с ума в какое-то иное место, неположенное здравому рассудку.
– Ого, ещё один невменяемый, а вернее невменяемая, нашего сумасшедшего полку прибыло, можно нас поздравить, – издевательски усмехнулся Игрок. – И чего ж ты тогда нам тут Ваньку валяла, невинной овечкой прикидывалась, милочка? Вводила нас всех в заблуждение относительно себя? А ты оказывается, тоже баба далеко не промах, и видишь все как надо, ну, разумеется, когда тебе
