Мучительный приступ удушья заставил его замолчать. Данька побежал за чаем в соседнюю палатку. Когда вернулся, Тихон уже скончался.
Больше происшествий по пути не было. Наступил сентябрь, затянувший небо беспросветными тучами: тёмными, низкими, создающими ощущение сумерек даже в дневные часы; извергающимися на землю прямыми, затяжными потоками воды, нагнетая на казаков мрачные мысли. Мерно раскачиваясь на лошадях, чавкая грязью по мокрой степи; разгоняя вечерами дымящим, выедающим глаза огнём костров – обнаглевших росомах; а днём разноречивыми песнями – хандру; приближалось войско все ближе к Урге – сердцу Халхи.
Преодолев реку Онон, с обширными степными лугами, дивизия наткнулась на горящий лес. У леса лежали сгоревшие трупы лошадей и три обгоревшие юрты. Кочевники-скотоводы уходили все дальше в Монголию, спасая семью, запасы и скот от большевиков. Блестящий предмет в траве заинтересовал Даньку и он увидел ихахюган, похожий на тот, что висел на стене юрты, которую он помнил очень смутно – память о ней отдавалась в душе лишь запахом вязкого дыма от костра. Данька подумал о маме Уле и Тасе: «Как они там?».
VII
Подойдя к столице Монголии Урге, барон Унгерн выслал в разведку отряд хорунжия Немчинова, который вернулся с печальными новостями. Он рассказал, что Урга находится в цепких руках коммунистов и еврейских купцов. Также доложил о бесчинствах китайцев, особенно по отношению к русским; что разбой этот поддерживают симпатизирующие красным священник Парняков и его заместитель Шейнеман; что офицеры, охраняющие русский городок и консульство, схвачены вместе с семьями и тюрьма не отапливается.
Одна женщина и трое детей застыли насмерть от холода. Китайцы выкинули их тела на улицу, где на них накинулись собаки-людоеды, расплодившиеся в то время несметно в Урге. Выслушав рапорт, барон побледнел, встал и вышел из палатки, ничего не сказав. Недалеко от палатки венгр-солдат пытался флиртовать с одной из санитарок из лазарета. Барон в секунду оказался рядом с ним и гаркнул: «Пятьдесят палок! Сукин сын!».
Следующим стылым монгольским утром барон Унгерн, созвав всех главнокомандующих своего войска, дал знать о своём решении: сначала освободить Богдо-гэгэна – духовного и светского владыку Монголии, находившегося на положении заложника в руках гаминов: так называли монголы китайских солдат. Задание было поручено тибетским стрелкам, пившим чай из черепа поверженных врагов и внушающим этим трепетное уважение другим казакам и находившимся под командованием бурятского офицера Тубанова.
Не потеряв при штурме ни одного человека и успешно выполнив задачу, отряд обеспечил успех предстоящей борьбе за Ургу, которая находилась под охраной десятитысячной китайской армии, настроенной достаточно революционно. После победы над гаминами и провозглашения барона местными ламами воплощением Махакалы –