– Лучше бы мы остались дома! – с неожиданной злостью сказала Лия и, обхватив руками плечи, наклонила голову к коленям. – Там все было понятно и просто… А теперь не осталось ничего!
– Вот как?
Резко выпрямившись, она обернулась. Опираясь рукой о деревянный косяк, Карл неподвижно стоял в дверном проеме. От его высокой, немного полноватой фигуры веяло суровостью и какой-то сдержанной силой.
– Мне страшно, – помедлив, тихо призналась Лия. – Я не чувствую… ничего. Вообще ничего, кроме страха.
Брат понимающе кивнул и тепло улыбнулся.
– Любому здравомыслящему человеку было бы страшно шагать в неизвестность. Но ты не одна, Лирамель. И потом, пока твой возраст и опыт не позволят принять полноту власти, все вопросы будет решать опекунский совет.
Услышал смешок Кристиана, она в волнении закусила губу.
– То, что ты говорил вчера про коронацию и присягу… – Лия пыталась подобрать нужные слова, чтобы как-то оправдаться в его глазах, но мысли предательски путались. – Кажется, я уже все забыла.
– Ничего страшного, – тем же спокойным тоном ответил Карл. – Вспомнишь, когда придет время. А сейчас вставай. Али-Нари проводит тебя в королевские покои и поможет переодеться. Доверься ей: она сдержит слово и, возможно, еще сыграет немалую роль…
Что-то в его голосе заставило Лию насторожиться. Взглянув на брата внимательнее, она вдруг почувствовала, что последние слова были сказаны не просто так. Карл никогда не оговаривался.
– Что будет, если меня не примут? – встав, спросила она, надеясь перевести разговор и загладить свои слова.
– За это не волнуйся, – взглянув на помрачневшего близнеца, Карл слегка нахмурился. – Не только у нас нет выбора: у Совета его тоже не будет. По крайней мере, в ближайшие несколько лет.
Ночная рубашка, которую дала принцесса, оказалась коротка и едва прикрывала колени. Ступая по холодным каменным плитам, Лия обошла камин и, откинув тяжелую изумрудную портьеру, зашла в ванную. Нужно было умыться и прийти в себя. Да и братьям требовалось переговорить наедине.
Большое серебряное зеркало при свете свечей казалось застывшей под лунным светом водой. Помедлив, Лия дотронулась кончиками пальцев до полированной поверхности. Вытянутое, худощавое лицо было бледным и неподвижным, под впалыми глазами лежали голубоватые тени. Волосы, обычно убранные в пучок или тугую косу, рассыпались по плечам спутанными серыми прядями.
«Действительно, словно из могилы встала, красавица…», – усмехнувшись, подумала она и, крутанув медный вентиль одной из двух тонких труб, поблескивающих над широкой, слегка вогнутой мраморной раковиной, подставила руки под тоненькую струю воды. Ладони тут же онемели. Зажмурившись, Лия наскоро умылась. Несколько ледяных капель стекли по шее на выступающие ключицы, заставив ее вздрогнуть. Выпрямившись, она промокнула лицо жестким полотенцем и снова посмотрела в зеркало. На щеках заиграл розоватый румянец, а намокшие