Мальчик Лизу не любил, и Кореец не мог этого понять. Когда они приходили к ней в гости, Мальчик с порога бежал к столу и прятался под ним, стягивая скатерть. И если Лиза пыталась выманить его оттуда, Мальчик визжал, как девчонка…
И все же они стали жить вместе. Это долго было предметом пересудов как среди русских, так и среди корейцев.
Как-то к Корейцу в клубе подошел Крошка Цахес и сказал вроде как ему, но так, чтобы слышали многие:
– Слушай сюда, Кореец, русский мадам плохой, она Бугра посадила, русский мадам много-много денег надо. – Цахес хотел ударить панибратски его по плечу, но Кореец остановил его, с быстротой молнии коснувшись его щеки тыльной стороной ладони – все только и услышали хлопок рукава.
Если они шли по улице – Лиза всегда на шаг впереди в своем подобранном в талии крепдешиновом платье, с валиком волос на затылке и плоской сумочкой на локте. Она шла так, как ходят свободные женщины, покачиваясь всем телом, с обещанием в глазах. Кореец – с выражением готовности на все, лишь бы угодить своей капризной и гордой спутнице. Но, странным образом, в этой его готовности ощущалось и нечто твердое и опасное для всех, кто хотел бы посягнуть на их союз.
2
Я пришел рассказать ему свою историю, ведь она – это часть истории, которую я украл у его отчима, но вместо этого сижу и думаю, что жить не могу без своей Лизы.
Она уехала навсегда, но я тем более хочу ее, желание лишает меня сил жить, я хочу только ее – видеть, слышать, обнимать… она разводит белые ноги над моими вздрагивающими коленями, приподняв подол платья, обнимает меня за шею, тянет к себе, ищет своим горячим, жадно раскрывшимся цветком и опускается, наконец, на меня, отвернув свое лицо, искаженное сладкой мукой животного желания…
Слезы текут по моим щекам… я хочу говорить только об этом! Но я должен передать этому мальчику свою историю, я не могу унести все это с собой, они должны знать, кто они на самом деле…
Я всегда относился к нему как к родственнику, хотя он был только сыном сестры моей умершей жены. Но он был моим родственником, потому что я всегда знал, что мой Мальчик – сын моей первой жены, просто он родился от другой женщины. И эта женщина знала, что Мальчик – не ее сын, она выносила его… и отдала мне!
Я всегда знал, что они братья, просто Мальчик ждал на небесах, чтобы родиться.
Мой отец – японец. Какое-то время он служил в пхеньянской военной полиции в чине капитана. Выпускник юридического факультета Токийского университета иногда развлекался тем, что высматривал молоденьких деревенских кореянок и задерживал за корейскую речь в общественном месте. Он выбирал самую симпатичную, хватал за ленты, которыми связывались отвороты национального платья, и кричал, что сейчас отрубит их саблей.
Девочка пугалась, послушно шла за ним в его квартирку…