Target. Андрей Верин

русский для него есть что-то небывалое: серб смотрит с изумлением на тех, кто едет на войну, не будучи к тому обязан, и едет весело, бравурно, с песней. И оттого серб видит в русском существо из сверхъестественного мира, жителя луны, быть может, или солнца. Для серба нет различия между войной и преисподней, и вдруг он видит: в этот ад, от мысли о каком у серба делается холодно на сердце, русские готовы отправляться веселее, чем домой. Отсюда и его, серба, благоговение пред русским и готовность все отдать, чего бы тот ни пожелал. Не знает серб, как подступиться к этому прекрасному и страшному созданию, идущему на войну добровольцем. Во время натовской кампании русских десантников встречали в Косово цветами, целовали руки им, хотя тот русский батальон не значил ничего в военном отношении. Тогда Россия изменила Сербии и отказалась поставлять им установки ПРО, как отказала и в союзе. Поверившие в мощь и помощь русских и оставшиеся в Косово, сербы были истреблены албанцами с особой, пыточной жестокостью, убитых потрошили ради сбыта органов на запад, и в итоге из числа тех, кто встречал десантников, в живых остались единицы.

      И вдруг, глядевшая доселе в сторону, гостья вся подалась вперед и глянула в глаза Марии:

      – А рассказать вам, милая, что с этим югославом дальше станется? Ведь вы его еще по Метрополю знаете, когда и он, и вы были куда как респектабельней, не правда ли? Помните, вы с ним говорили в ресторане о Балканах и о перовой мировой? Не вы ли, милая, и заронили ему в голову тень сумасшествия?

      – Откуда вы…? – Голос Марии поскользнулся на последнем слове и сорвался в сип. – Откуда знаете?

      – Месть, милая. Ко многим знаниям-печалям приводит человека месть. Да вы, поди, и сами не из всепрощающих. И этот ваш отель… Тот еще замок Ив, если подумать. Пусть, что трехзвездочный и омывается Москвой-рекой – глубокие реки тихо текут. Мой вам совет – не связывайтесь с сербами. – Гостья глядела на Марию, улыбаясь, как из-подо льда. – Сербы воспламеняются легко да быстро холодеют. И очень скоро угольно горящие глаза их станут по вам только сажей мазать, глядя мельком. Вся похоть у них – походя. Их сербское «любити» означает вовсе не «любить» – всего лишь «целовать», а поцелуи сербов дешевы и машинальны, как у нас рукопожатия.

      Взгляд отвела и пригубила кофе. Только тогда Мария вспомнила, как дышится, как тот, кто чудом вынырнул из полыньи. Сидевшая подле нее сказала безучастно:

      – Теперь отправят вашего Трнаваца, волею рока, на психиатрическую экспертизу не куда-нибудь, а в институт имени Сербского – здесь рядом, у Смоленского бульвара. Поставят там ему диагноз с номером F20.2 – кататоническая шизофрения. Там, в институте, станет заниматься им профессор Фрейдин. Вначале это имя вызовет у вашего знакомца беспокойство, чуть не до панической атаки. Однако же, увидев Фрейдина (профессор, надо полагать, благообразен, как на черно-белых фото из Большой советской,