Приняли книгу очень немногие. В.В. Чуйко неоднократно защищал Волынского, отметив полноту представленной картины развития русской критики, огромную работу по сбору материала, проведенную автором[219], что является действительно большим достоинством книги. Она была значительной вехой в процессе, происходившем на рубеже XIX и XX вв., о котором Н.А. Бердяев в работе «Русская идея» писал: «В начале века велась трудная, часто мучительная, борьба людей ренессанса против суженности сознания традиционной интеллигенции, – борьба во имя свободы творчества и во имя духа. <…> Речь шла об освобождении духовной культуры от гнета социального утилитаризма»[220]. Л. Толстой в беседе с Л.Я. Гуревич сказал ей: «Сейчас Волынского ненавидят за эту книгу но когда-нибудь будут обожать»[221]. Насколько повредил Волынский этой книгой своей репутации, свидетельствует короткая статья в «Большой энциклопедии» (издательство «Просвещение», 1905), где менее значительным писателям уделены пространные статьи. Анонимный автор писал: «Здесь он помещал философские и критические] статьи, пытаясь развенчать литер[атурные] заслуги Белинского, Чернышевского, Добролюбова и Михайловского, коим он придал ложное освещение»[222].
Следует подчеркнуть, что «поход» на русскую критику, предпринятый А.Л. Волынским в 90-е годы, не был выступлением «одиночки», а отражал умонастроение определенной части общества, неудовлетворенной отношением радикальной критики к художественной литературе. Показательны в этом отношении воспоминания Л.Я. Гуревич «История “Северного вестника”», где она высказывается о своем отношении к Белинскому, Добролюбову, Писареву, Михайловскому и приводит слова из своего письма 1884 г.: «Посмотрите на нашу литературу, критику, журналистику – все говорят о деле, о работе на общую пользу… Да только лучше ли это?.. Тенденциозная литература всегда ниже настоящей художественной. Настоящие люди 80-х годов должны будут чувствовать себя одинокими и должны будут работать за десятерых, чтобы отстоять свою любимую идею». «Вероятно, эти мысли и настроения, – писала Л.Я. Гуревич, – уже “носились в воздухе”, ибо все мои друзья того времени, мои сверстники, в общем разделяли мой образ мыслей, хотя и в нашей гимназии были представлены совсем иные течения мысли»[223].
Книгу А.Л. Волынского еще не раз будут вспоминать в серебряном веке, а за ее автором закрепится репутация человека, который первым «наплевал» на «светлые страницы русской критики» и с легкой руки которого «идеалисты» «укреплялись в развязности» и «огульных» обвинениях публицистической критики[224]. Даже символисты