Эти психопаты и фельетонисты,
Что они же Мага Выгнали…[136]
Но это был своего рода итоговый (прощальный) сатирико-юмористический ответ, которому предшествовал опыт творческих взаимосвязей Полонского и Писарева. Взаимоотношениям Полонского и Писарева посвящена статья Г.Г. Елизаветиной «Писарев и Полонский», где она обратила внимание на забытую статью Полонского «Прозаические цветы поэтических семян» (Отечественные записки. 1867. № 4). Со стороны Полонского диалоги с Писаревым были многократными, как в виде критических статей, так и в стихотворной форме. В стихотворении 1861 г. «Давнишняя просьба» («Обличительному поэту») Полонский обратился к Писареву, выделив слова из направленных против него статей, в том числе и статьи Писарева «Писемский, Тургенев и Гончаров». Полонский, в частности, писал:
И стану я о бедном брате
Сквозь видный миру смех рыдать,
И, как на вздернутом канате,
На поле фраз начну плясать.
Тогда-то Писарев и чувство,
И мысль в стихе моем найдет,
Он и теперь за мной искусство
Прически делать признает.
Г.Г. Елизаветина относит к Писареву и слова из поэмы «Братья», отдельные главы из которой начали появляться в печати в 1866–1868 гг., т. е. еще при жизни критика:
Смеялся ль я, когда встречал в журнальной
Полемике горячие места?
Смешон ли ты, поэта враг реальный,
Наш публицист, когда твои уста
В пылу себялюбивых вдохновений
Полны чудесных олицетворений,
Когда «лукошки», «мошки» и «стрижи»
Так и мелькают? Тут холодной лжи
Нет ни на каплю, мелочное чувство
Так горячо, что образно звучит:
Ликуй, лиризм! журнальное искусство
Язвить врага с тобой вошло в зенит[137].
Критик как личность может быть составной частью художественного мира произведения – эпического, лирического, драматического, где изображение человека подчинено жанрово-родовым принципам текста. Критик как образ-персонаж, как правило, выступает метафорой определенного типа поведения, как принято говорить ныне, стратегии творческого поведения. Для русской литературы это две типологические модели.
В первом случае создается образ человека, любящего «чужое» творчество больше своего, в чем-то даже жертвующего собой ради блага литературы, страстном публицисте, но при этом в чем-то наивного, «книжного», его деятельность в основном ориентирована на молодых. В. Розанов вот это свойство интереса критика к литературе вне себя считал самым главным, ныне почти исчезающим: «Критик – существо редкое до исключительности, даже странное: любит… чужую жизнь больше собственной»[138]. Он полагал, что таким «единственным настоящим и законченным у нас критиком был “вечный ученик” Белинский»[139]. Лучшая характеристика риторических особенностей статей Белинского дана, на наш взгляд, Л.П. Гроссманом. Приведем ее в сокращении: «Вслушиваясь в главную