– Ожидание перемен – это порой то немногое, что держит нас в этой жизни, – повторила она.
– Не понял, – напрягал своё воспалённое сознание Семён Матвеевич. – Это из какой-то диссертации?
– Я буду ждать, Семён.
Галина повернулась лицом и с некоторым вызовом добавила.
– Тем более что до обеда я совершенно свободна.
Дверь купе с шумом покатилась в сторону, и в глаза ударил яркий свет окна из коридора. Семён Матвеевич прислонился спиной к косяку двери и проводил жену взглядом до самого тамбура. Она так и не повернулась. Жидко силился что-то сказать ей вслед. Но его мозг предлагал лишь дежурные фразы: «Не грусти» и «Твой отпуск ещё впереди». Произнести их мешало смутное ощущение, что он это уже говорил, и Семён Матвеевич лишь глупо смотрел ей в спину.
Потеряв из виду Галину в тамбуре, Семён Матвеевич повернулся к окну и тут же застыл от неожиданности. С платформы через окно его пристально изучал бородатый господин, чьи туфли Семён Матвеевич так непочтительно переехал всего лишь двадцать минут назад. Судорожно вцепившись в поручни и не найдя в себе сил оторваться, Семён Матвеевич не мигая смотрел на бородатого господина так же, как тот смотрел на него. Дуэль взглядов длилась не более трёх секунд и закончилась победой Жидко. Бородатый господин хмуро отвернулся и важно зашагал к тому месту, где его туфли впервые пересеклись с чемоданом Семёна Матвеевича. Оцепенение прошло, и Семён Матвеевич не без превосходства проводил бородатого господина поворотом головы. Тот хмуро и неодобрительно смерил фигуру идущей навстречу Галины и, не проронив ни слова, продолжил своё движение.
Поезд на соседнем пути тронулся и застучал по рельсам, медленно набирая ход. Вскоре мелькнул его последний вагон. Многие провожающие потянулись к переходам, и через пару минут платформа заметно опустела. Одинокая фигура Галины стала ещё более одинокой. Жидко почему-то вспомнилась одинокая фигура его матери, с которой он вот так же на вокзале прощался в последний раз. Метроном головной боли вновь напомнил о себе, и Семён Матвеевич поспешил отвлечься, переместив свой взор на табличку, прикреплённую к стенке вагона тут же рядом возле окна. Когда же через минуту он опять выглянул в окно, через стекло на него в упор смотрел всё тот же бородатый господин, бесцеремонно заслонив собой одинокий силуэт Галины. Это уже было похоже на вызов.
– Мне кажется, этот гражданин не удовлетворился извинениями вашей жены, – неожиданно прозвучало сзади.
Семён Матвеевич вздрогнул и обернулся. За спиной находился его сосед по купе. Его ироничный взор столь пристально и откровенно изучал Жидко, что Семён Матвеевич поспешил отвернуться к окну.
– Я не думаю, что этот маленький инцидент – основание для выяснения отношений между интеллигентными людьми, – заявил он с некоторым вызовом.
– Это при условии, что интеллигенты оба.
Реплика звучала двусмысленно. Семён Матвеевич оглянулся, чтобы выяснить, кто здесь интеллигент. Но встретил настолько острый пронизывающий взгляд, что не решился произнести ни слова. Вместо этого, он попытался выглянуть