Караульный офицер в ответ на его приветствие отказывается пожать протянутую руку… Когда бывший повелитель России попытался уйти на прогулку… шестеро солдат, окружив Николая, толкали его прикладами обратно к дворцу: «Нельзя, господин полковник, вернитесь, когда вам говорят!» [306].
(Речь идет, конечно, о массе, о типичном. Личности есть во всяком народе, и есть безличностный слой. Весь вопрос в соотношении. Смотри выше в цитате из Бердяева, как в России «разителен контраст между очень немногочисленным высшим культурным слоем, между подлинно духовными людьми и огромной некультурной массой». Но и это соотношение и этот «контраст» дореволюционной России исчез в кровавой революционной бойне. Люмпенский состав революционных масс и их вожди – авантюристы полностью (фактически) уничтожили и изгнали из России ее культурный пласт. Россия в одночасье потеряла все, что создавала веками. И на протяжении всего 70-летнего властвования с разной степенью интенсивности люмпенский большевизм и его вожди выбивали этот пласт, который создавала уже советская Россия. Это перманентно разрушительное развитие принял российский низколобый социализм от залпа «Авроры» до «перестройки» или до гибельной черты.
Россия должна была бы погрузиться во мрак дикости. Она в значительной степени туда и погрузилась, но не до конца, потому что трудно, почти невозможно выдирать корни. Но большевики трудились над этим долго и упорно.
(Мы еще до конца не дооценили, что они сделали с Россией. Поэтому мы не понимаем, что в ней происходит сейчас, почему она ТАКАЯ – такая безобразная на фоне процветающего и расцветающего мира, клянем правых и виноватых и молимся на большевистских идолов.)
Гноище «перестройки»
То, что происходило в глубинах очередного российского социально – политического обрушения, названного «перестройкой», потом «реформами» (я буду придерживаться первого термина) опишут, надо полагать, непосредственные участники и «направители» этих процессов – каждый со своей точки зрения. Здесь же только некоторые внешние картины этого гнилостного бурления, так же, как и все предыдущие, доступные взгляду неинформированного, но не равнодушного наблюдателя.
Как Россия после убийства Александра Второго была обречена на революцию, так сталинский социализм был обречен на обрушение. Построенный на крови социализм был нежизнеспособен. Для своей устойчивости он требовал новой крови. Но обескровленное общество не выдержало бы новых кровопусканий. Кровь сгнивала, и скрепленные ею опоры начинали рассыпаться.