Впервые за многие десятилетия, а может быть, впервые с момента установления советской власти с трибуны звучали удивительные речи: разоблачения преступлений, цифры экологических бедствий, провалов в промышленности, в сельском хозяйстве, положение малых народов и многое другое. Темная масса зала особо острые моменты захлопывала, зашикивала.
Андрея Дмитриевича Сахарова они захлопали, затопали, прогнали с трибуны. Он, недавно вернувшийся по разрешению Горбачева из долгой, унизительной ссылки, говорил о преступной Афганской войне. Он говорил почти не понятные тогда слова о демократии, о законе, о праве. Горбачев, по требованию зала, отключил его микрофон.
Вот тут, наверное, партноменклатура поняла: запахло «жареным». Спасайся, кто может, спасай. что можешь, хватай, что схватишь, но главное – спасай большевистскую власть. Не социализм – социализм им не был нужен. Власть! Большевики всегда знали: власть – это главное, особенно в России. Власть – это сила, возможность подавлять (А закон и беззаконие – одно и то же.)
Партноменклатура должна была взять «перестройку» в свои руки. «Перестройка» – это революция сверху. Это была КОНТР-революция той, которую эта же партия (но другим составом) совершила в 1917-ом году.
Ситуация была критической.
«Низы уже не хотели… а верхи не могли», – так характеризовал некогда революционную ситуацию пролетарский вождь в начале века. А теперь, возможно, было наоборот: верхи не хотели, а низы не могли… Так или иначе ситуация требовала перемен. – Взять «перестройку» в руки и сохранить власть!
Жила ли когда-либо партноменклатура при социализме?
С тех пор, как Сталин создал свою партию «кнута и пряника», они никогда не жили по законам страны, которой правили. У них была своя страна, свои законы.
Они строили социализм, основным экономическим принципом которого было: от каждого по способностям, каждому – по труду. Этот принцип никогда не выполнялся, ни вверху, ни внизу. Вверху получали «по потребностям» – как при коммунизме.
«Великий» Ленин провозгласил, что при коммунизме денег не будет. У них практически и не было денег, ибо не деньги определяли бытовую сторону их жизни, а СПЕЦ-распределение. Это был особый скрытый зазаборный «коммунизм», который мог существовать только в стране глухой тайны, тотальной лжи, колючей проволоки, «зоны», «железного занавеса» под охраной махины КГБ.
Ну, а народ? Народ получал нищенские зарплаты. Это тоже были не деньги: это были регуляторы нищенского распределения. Они легко могли быть заменены на карточки или талоны, что и происходило в критические времена.
После смерти Сталина в конце 50-х годов приподнялся, а потом и пал «железный занавес», отделявший СССР от окружающего мира. «Верхи» первыми увидели