Август в Императориуме. Дмитрий Леонидович Лакербай

шевалье), моросящая пустыня мрачного вечернего неба, под ней в шеренгу – тускло блистающий цвет гарнизона: полсотни баронов (синяя сталь), пара десятков графов (сталь), несколько маркизов (ржавая листопадная охра) и впереди кроваво-алый лорд Боэций 211, Церемонимейстер. Его Пси-усиленный голос гремит над плацем, и кажется, вся враждебная Вселенная содрогается от мерного океанского рокота клятвы и ответного гудящего эха каре – свинцово падая, рассыпаясь и вновь восставая из мёртвой пены: «…Боль и тоска, страх и страдание, ужас и скорбь человечества – на твоих плечах, Орден! …Стойкость и мужество, сила и разум, воля и гнев человечества – ты, Орден! … Меч разящий – в руках Твоих, истина – на Твоем щите, Дух Святый – над Тобой! …Ты – альфа и омега, надежда и опора, любовь и спасение! …Плечо к плечу, меч к мечу, вместе умрем – вместе воскреснем!»

      …Пульсация в висках, алые вспышки под веками – Аура Боя, Тревога 1-й Степени! Отшатываясь наугад и штопором вывинчиваясь из толпы, Рамон успевает понять, что случайно затесался в опасную зону, но заварушка нешуточная. Через головы летят и с грохотом взрываются пузыри с болотным газом; уже загорелись битум и гудронаторы, корчатся раненые и обожжённые; в толпе давка и паника. «Свамперы!» – множится крик. А вот и они сами – сбросили хламиды и, сверкая жабьей кожей, раскручиваясь на месте, мечут подвезенные втихаря пузыри тупых жвачных гигроидов из псевдо-дельты Хуанцзы. Если бы не раненые – мелькает дикая мысль – да бестолковые стражники, ловящие пузыри на свои алебарды, а потом извивающиеся на земле, метатели походили бы на прачеловских олимпийцев с дисками и ядрами в руках. Но вот они разом вытаскивают длинные кривые ножи и идут на стражников сквозь разваливающуюся вопящими снопами толпу; солнце, пробиваясь сквозь жирные клубы чёрного дыма, ловит и запечатлевает короткие взмахи ножей. «Пшеница человеческая», – бормоча и оглядываясь, пятится Рамон. Ребятня, слава Духу, испарилась; где же этот придурок Пончо?

      Истошно орущей обезьяной на пожаре мечется потерявший очки Пончо; совершенно обезумев, летит прямо на сверкающие ножи. Перехват руки, рывок – и вот они уже в переулке, в безопасности. Звонкая затрещина затыкает Пончо глотку; заплечная встряска проясняет взгляд; орденская бляха и пара указующих жестов центурионам (подоспели отряд арбалетчиков на малошумных резиновых роликах и отряд панцирной стражи) – и за исход можно не беспокоиться: вряд ли свамперам удастся улизнуть из окружения. Хорошо, сумку с формой не потерял – ещё одно разбирательство ни к чему.

      Отдышавшись, они долго молча идут улицами и переулками – под ногами то пружинит земля, то скрипит песок, то шаркает брусчатка, одежда липнет к потным телам, приходится остановиться у колодца и облить друг друг тепловатой водой – и всё молча. Молчание продолжается и пока оба сидят на деревянной лавочке, обсыхая. Наконец Пончо не выдерживает, и вопрос застает Рамона врасплох:

      – Почему Орден не разберётся с ними?

      И