Август в Императориуме. Дмитрий Леонидович Лакербай

так пронзительно сияют над свежей водоворотистой бездной разрушений с её шумом и шипением, что левобережные в этот волнующий момент просто не могут надышаться жизнью. Впрочем, как гласит местная поговорка – «Что смыл, то и добыл» (вариант – «Нет Тритона без понтона»): порой река приносит стройматериал (а то и зазевавшиеся суда) лучше, чем уничтожила, так что выжившим есть утешение, и жизнь в дельте – сумбурная, рискованная, опасная – никогда не замирает. В свою очередь Тритон за пару верст до моря разделен надвое массивной клиновидной дамбой неизвестной постройки, и левый рукав зовется Паэпаэ; на образовавшемся искусственном острове Манготанго роскошествует столичная знать.

      Но о столице потом; над правобережной частью Непентеса – основного устья Олгоя – возвышается город-порт Урбиния, грузовые ворота Омира. Так сложилось, что лежащий слева Императориум получает все необходимое коротким морским путем из Урбинии: не тащить же груз через Грязи, а Тритон не всегда судоходен. Отсюда и трудовая гордость урбинских грузчиков и докеров, и заносчивость урбинских толстосумов (скупающих набережную и меряющихся высотой и роскошью зданий), и неповторимая портовая вонь, и презрительный блеск глаз и ножей урбинских портеньос – сколько тёмных ночей, дрожа, впивали предсмертные крики жертв, сколько выпито рома, виски, матэ и текилы⁷, сколько зацеловано горячих девушек, сколько славных отчаянных парней захлебнулись кровью в мгновенных стычках с вечными соперниками – мрачными гаврошами дельты, ночными рыцарями Грязей!

      Урбиний⁸ также – база паровых катеров с пушками, положивших конец пиратству в этой части моря. Снаряжает и контролирует их, слава Духу, Орден – гарант нераспространения подобного оружия, узаконивший такую жестокую кару за огнестрел, что даже криминальные элементы редко рискуют доставать или изготовлять его. Из уст в уста передается местная легенда об Исмаэле-протопласте, спасшем более 200 лет назад Урбинию от флибустьеров. Последние – а именно одноногий Клептос и его одноглазая подруга Дивина, собравшие под свои знамена около тысячи «джентльменов удачи», – однажды под покровом ночи захватили, подожгли и разграбили урбинский порт, устроив настоящую вакханалию (уже два столетия «Урбинский ужас» – любимый сюжет местных картин и фресок). Зрелище было и впрямь не для слабонервных: пылающие мачты и реи, падая, ломали борта; лопающиеся и слезающие огненными струпьями полотнища парусов озаряли разгромленную и заваленную обломками акваторию; в воде, вперемешку с корабельным деревом, тряпьем, разбитыми бочками и кувшинами, барахтались люди; с изумленными голубыми глазами и вспоротым животом, раскинув руки-ноги, недолго плавала среди мусора огромная, в рост человека, тряпичная кукла… Пираты, увешанные награбленным, переворачивали и поджигали повозки и лодки, выпускали саблями пух и перья из дорогих шелковых перин и подушек и кишки из людей, гонялись за свиньями,