Выйди на улицу, попробуй заговорить о двигателе внутреннего сгорания, о книгах и фильмах на разных языках, о праве личности на свободу слова, о красоте древней живописи или поэзии, о газете или Олимпиаде – если ты не орденец и не прошляк, в 9 случаях из 10 шарахнутся как от зачумленного, а то и «полдухаев» (Полицию Духа) вызовут. Далеко не всё запрещено – но табу на публичное обсуждение связанного с прачелами живет уже сотни лет. Его даже не Орден установил – сами нынчелы!
Это на улице – а в потайных капищах, катакомбах, на роскошных виллах и чёрных рынках, да просто среди своих гуляют и обмениваются уцелевшие вещи прачелов, обмусоливаются слухи и сплетни о них, создаются и рушатся культы. Несмотря на «должностной и имущественный ценз правообладания новопроизведёнными техническими средствами», можно встретить даже в сельской местности, в какой-нибудь небогатой усадьбе, нелегальную механическую поливалку или тарахтящий движок (местный умелец соорудил, пустив на топливо, оно же выпивка, часть урожая) – а хозяин сотоварищи в это время в подвале отбивают поклоны древнему фолианту, постеру с голой женщиной или загадочной пишмашинке…
– Хо-хо, видать, ночка тяжела была! Всё нараспашку, сам с небесам беседует. Кого мечом-то кромсали, ваше вашество?
Рамон, очнувшись, ругнул себя за беспечность, но, взглянув на наивно-плутоватую загорелую физиономию Пончо, развалившегося в ветхом креслице (модные сандалии на липучках, цветастые «бермуды», на волосатом торсе распахнутая белая жилетка с массой кармашков, в одном из которых угнездились «фирмовые» солнечные очки), ответил спокойно (сам панибратство развел):
– И ты будь здоров, отважнейший из пофигистов, раз не боишься с нашим нашеством вот так запросто.
– Боялся бы, – хмыкнул Пончо, – вам, орденцам, лишь бы мечи свои кормить, но ты другое дело – если ни за что, то самое большее по уху съездишь!
– И съезжу, если зубоскалить не бросишь. С чем пожаловал в такую рань? Как поживают инжирины размером с человеческую голову?
– Да отлично поживают, – ничуть не смутился Пончо, – если их не пожевали! Между прочим, герой, уже почти полдень, и… – наклонив чёрнокурчавую голову, он заговорщически ухмыльнулся и понизил голос, – мы собирались кой-кого навестить… Но сначала…
– А, ну да, как же я мог забыть – ты лопнешь, если не расскажешь очередную городскую сплетню!
– Бароша, золотко, от кого ещё ты узнаешь новости раньше вашей хваленой почты! Кто у вас там рассекает – почтовые гуси с орденскими