– Эй, лапушка, не грусти.
– Не грустю.
От мамы пахнет кофе и календулой. Тёплой рукой она расчёсывает мне волосы и говорит:
– Папа говорит, шоколадной глазури осталось много. Пойдём чай пить?
– А это заманчиво, – отвечаю я.
Гасим свет и выходим в коридор. По стене ползут змейки света из гостиной сквозь занавесь синего стекляруса. Он звенит и крошится небесными бликами о розовую ладонь.
Папа сидит в кресле и смотрит телепередачу. Сегодня рассказывают о технике изготовления голубой египетской керамики. Папа любит смотреть такие передачи, а я люблю смотреть их вместе с ним. Иногда он смешно шутит, а иногда сам рассказывает то, что видел в других передачах.
Мама разливает чай. Ромашковый, жёлтый, а в нём плавает блинчик лампы.
Сигнализация! Соседское авто. Папа подскакивает и проливает на себя чай. Он оценивает пятно и делает невозмутимое лицо, а один ус у него загнут почти по-гусарски. Хочу нарисовать это, ноги и руки рвутся в комнату за альбомом, но мне лень.
Мы пьём чай и слушаем забавную женщину.
Мне хорошо.
– Мам, пап, я прогуляюсь. Я недолго.
– И недалеко, – добавляет папа.
Надеваю куртку. Беру рюкзак и выхожу во двор. Дождик полощет чьё-то бельё. Двор на три дома один, но я не знаю людей из соседних домов, только здороваюсь. Прохожу под яблоней-дичкой. Под ногами хлюпают грязь и мелкие яблочки. Их даже птицы не едят. Через старые ворота выхожу на улицу.
Загривок пробирает дрожью. Вот оно, счастье. Дракон с шипастой спиной ждёт на месте детского сада. Канцтоварка – старая птица с раззявленным клювом крыльца – кто войдёт, тот пропал. Фонарные столбы с гнёздами похожи на колья с лохматыми головами на них. Ух! Два широко расставленных окна на лице музея под карнизом насупленных бровей. Впереди, где раньше был парк, – остовы кораблей. Смотрю в сторону. В свете крыльца администрации – Ленин. Думаю, что неплохо бы его покрасить в восковой жёлтый. Или красный. Жаль, что вокруг администрации камеры. А церковь похожа на горы, даже дерево растёт на одной вершине. Перехожу улицу. Асфальт уходит из-под ног и кажется небом. На нём блестят каменные звёзды, отшлифованные колёсами. Тихий дом. Окна светятся под плющом рыболовной сети. Да! Подводный корабль! Наутилус. Концерт Баха для органа. Где твои крылья, которые нравились мне?1 Тьфу, Даня! Зачем включил?
Достаю телефон из широких штанин и смотрю на часы. Через восемь зим четверть века. Пока ещё мало, но вдруг конец света через полгода? Пора домой.
Прохожу по размазне под яблоней. Одна простыня валяется на земле, теперь видно доски рядом с сараем. Беру одну и кидаю под яблоню. Теперь можно ходить.
Иду в ванную. По плану сегодня невыносимо важные дела.
Для начала делаю глубокий вдох. Изменение себя – ответственный процесс. В ванной прохладно и пахнет лавандой. Это ненадолго. Лопаткой перемешиваю тон с окислителем.
Потрясающий запах! Руки в розовых, как свиньи, перчатках, на плечах специальный чёрный плащ с эмблемой косметической фирмы. Чувствую себя