Сомерсет Моэм
1 ЧАСТЬ
1 глава
Солнце светило в правый глаз, коридор уже заканчивался, неумолимо приближая двустворчатую дверь, а я никак не мог выучить слова роли. Понадеялся, что Шекспир легко зайдёт. Я никогда так не ошибался.
По коридору прокатилось эхо железного ведра уборщицы.
«Достаточно трёх сантиметров стали…»
Я сверился с бумажкой. Трёх дюймов. Точно, что-то я маловато взял.
«Достаточно трёх дюймов этой стали —
И не проснётся он; ты ж в это время
Проткнёшь… проткнёшь…»
Какой там святоша?
Я уткнулся в распечатку. Благоразумный. Сколько меня уже ждут? Ёлки! Полчаса. А я ведь даже не обедал.
«Проткнёшь благоразумного святошу,
Чтоб он не вздумал нам читать мораль».
Мне прилетело дверью в лоб. Голову как пилой прорезало. Из актового зала улепётывала зарёванная семиклассница. Святые угодники, да что у них опять?
Я засунул распечатку в сумку, чтобы не палиться, и огляделся. Малышня на зрительских креслах кромсала цветную бумагу, десятый класс ворочал по сцене разрисованные фанерные кубы, девчата подгоняли костюмы. Кто-то учил слова, кто-то уже гримировался, но привычного источника наших мучений в поле зрения не оказалось, – наверняка терроризирует кого-нибудь за кулисами. Не исключено, что саму библиотекаршу – руководителя школьного театра.
Ева с недовольной миной рылась в куче тряпья. Я сел рядом с ней в зрительское кресло и спросил в ожидании подтверждения своей догадки:
– Куда Анна Петровна делась?
– Пошла внука из садика забирать, – протянула Ева и уже тише прошипела. – Теперь Ника за главного.
Я осознал ценность нынешнего затишья и достал из сумки кефир и булочку.
– Здорово у нас, конечно, генпрогоны проходят, – протянул я, откручивая крышку.
– Паш, иди в другое место, ещё костюмы испортишь, а наедет она на меня.
– Ладно, не ругайся.
Так, с кефиром в одной руке и с булочкой в другой, я прошествовал через зрительный зал и уселся в первом ряду. На удивление удобно устроился, кстати. Стоило мне засмотреться на то, как близнецы из девятого вешают на задник сухие ветки деревьев, из-за кулис вышла Ника, будто забивая в сцену гвозди своими каблучищами.
– Где стулья?!
Попавший под горячую руку Вася замер, как испуганное животное.
– Вот. Стоят. Две штуки.
– По-твоему наши театралы такие стройные, что впятером поместятся на двух стульях? – саркастически заметила Ника. – Не будь льстецом.
– Так в математике стульев больше нет свободных.
– Классов в школе тоже больше нет?
– Так закрыты все.
– Мне проверить?
Ника вздёрнула бровь. Паренёк понял, что дело безнадёжное, и ушёл на поиски стульев. А, может быть, места, где можно переждать эти тёмные времена. Тем временем Ника, скрестив руки на груди, расхаживала по залу и убивала у людей остатки желания участвовать в общественной деятельности:
– Элин, это кошмар. Надо подшить. Где гирлянда?
Мимо проковылял Ярик с коробкой хлама, бормоча под нос: «Кто-то повеситься взял».
Наконец, очередь дошла и до меня.
– Паш, где тебя носило?
– В магазин ходил, – невозмутимо ответил я.
– Надеюсь, ты хотя бы сегодня свои слова выучил? Ярик! Ты куда прожектор лепишь? На краю сцены поставь!
– Выучил-выучил. И не надо злиться. Булочку будешь? – спросил я и помахал уже кусанной булкой в воздухе.
– Не хочу. Доедай своё хрючево и шагай на сцену, надо один отрывок переделать.
Я даже поперхнулся, а когда откашлялся, Ники рядом уже не оказалось. Пришлось отправляться на поиски этого белобрысого диктатора. По следу недовольного бубнежа я нашёл её в закутке, где за допотопным агрегатом в куче проводов обычно сидел школьный техник Серёга, но сегодня его нервы, кажется, сдали, и он благополучно свалил.
Ника безуспешно пыталась воткнуть флешку то в одно гнездо компьютера, то в другое, и бесилась ещё больше прежнего от того, что ни одно из них не считывало устройство.
– Дай сюда.
Я забрал у неё флешку, выудил из кучи проводов нужный кабель и подключил флешку через него.
– Ну и хлам. По этому ведру давно помойка плачет, – только и сказала она, устраиваясь за компьютером.
– Ник, давай об изменениях поговорим, – отвлёк я её.
– Замечательно.