Яско думал недолго, ответ был уже практически готов, осталось его только озвучить:
– «Север»!
Хоть и родился он в полустепной Воронежской области, среди хлебных полей, а сознательную часть своей жизни – всю, почти целиком, насколько помнил себя, – провел на севере. Случалось – в море, случалось – на суше, раз на раз не приходилось, куда командование посылало, туда и отправлялся. Но все эти места – у ледяной океанской кромки, где и медведи окрашены в белый цвет, и волки тундровой породы совсем не похожи на волков Кавказа или средней российской полосы.
Проявил он себя очень скоро, и народ стал относиться к нему с уважением: толковый дядька, с таким не пропадешь. Очень быстро проскочило лето четырнадцатого года, наступила осень. На поля, примыкавшие к линии обороны, без тоски и слез нельзя было смотреть: сожженные, вывернутые наизнанку, с черными глубокими воронками, засыпанные пеплом, начиненные железом, осколками и гниющими останками ракет, замусоренные сожженными танками и бронетранспортерами, бээмпэшками, тягачами и грузовиками военного назначения.
Неподалеку от окопов, в которых находилась группа «Солдата», шелестело жестяными листьями кукурузное поле – убрать урожай не удалось, поэтому «царица полей» была обречена. Как и сам «Солдат»…
В тот день ополченцам досталось особенно сильно – группу «Солдата» вырубили почти целиком. Надо было вызывать подмогу, сил уже не было. «Солдат» переполз из окопа к зарослям кукурузы, на взгорбок и оттуда очень удачно сумел связаться с командованием ополченческой артиллерии. Из окопа это сделать было невозможно…
Яско сам слышал, как командир кричал в рожок рации:
– Боеприпасы у нас кончились – всё, финита! Следующую атаку отбить уже не сможем. Вызываем огонь на себя!
Осколок вонзился ему прямо в глаз, изуродовал голову. Яско проводил командира до самого бронетранспортера, который увез его в полевой госпиталь, оттуда его наверняка отправят в Луганск.
Бандеровцы напирали, сильно напирали. Боеприпасов у них было немереное количество (на Украине вообще осталось много складов еще советской поры), поэтому стрелять, бомбить, жечь, рубить плоть земли, взрывать, крошить, превращать в пыль, издеваться над всем живым они могли целыми сутками. Ополченцы выбывали из строя один за другим, длинный окоп редел на глазах.
Наступил момент, когда ополченцев осталось всего двое – Яско и здоровенный татуированный мужик по имени Василий. Ополченцы называли его Вася-зэк и использовали это имя как позывной. Вполне возможно, что Вася-зэк и сидел когда-то, отбывал наказание, а потом вышел на волю и увидел то, что заставило его немедленно отправиться в окопы – под расправы бандеровцев попали родные, близкие ему люди.
Воевал Вася-зэк умело, с толком, был храбрым, хотя лишний раз старался не рисковать, и правильно делал, иначе бы их окоп был пустым еще месяц назад, а обрадованные националисты густой толпой поперли