В последующие годы Яско увидел Богородицу. Произошло это на Камчатке, в Петропавловске. В ненастную пору он стоял на автобусной остановке, ждал, когда же прибудет расхлябанный рейсовый, который в последнее время стал ходить очень уж редко. Богородица возникла в сером ветреном пространстве, находилась совсем близко, причем Яско отметил одно: он видел Матерь Божию, хорошо видел, а вот люди, толпившиеся рядом с ним под козырьком неказистого строеньица, защищавшего ожидавших от дождя и ветра, Богородицу не видели.
Позже, уже в Подмосковье, в вечернюю, почти ночную пору, ему было видение трех святых старцев. Мудрые, древние, похожие на изображения, которые Яско встретил лет пятнадцать назад на страницах рукописных рисованных книг в одном из питерских музеев… Изображения те притягивали к себе, хотелось смотреть и смотреть на них, понять, что за сила заложена в изображениях… Сила эта была добрая, очень добрая.
Появившиеся в его небольшой, хорошо протопленной комнате старцы были мичману знакомы – ну будто он сам очутился на страницах той самой рукописной книги. Он теперь знал молитвы, каноны и псалмы, по возможности соблюдал посты, причем Великий пост старался соблюдать неукоснительно, несмотря на его строгость и собственные служебные обстоятельства – боевые дежурства, походы и учения, и при первой же возможности обязательно шел в храм. Где бы он ни был, в каком городе или селе ни находился. Это стало у него правилом.
А что касается первого видения, освещенного полярным сиянием, то оно прошло с Яско через всю его жизнь. Как главная его икона, главнее не было. И всякий раз, когда ему делалось тяжело, судьба зажимала в свои железные тиски – так сдавливала, что дышать делалось нечем, он вспоминал бурное северное море с водой, имевшей минусовую температуру, волны с кудрявыми серыми шапками, бьющие корабль в скулы слева и справа, неспокойно перемещающееся полярное свечение с его затейливой игрой и Всевышнего, смотрящего на человека с небесной высоты.
События, происходившие на Украине в четырнадцатом году, вызвали у Яско невольную оторопь. И жирно чадящие автомобильные покрышки на главной улице Киева, и снайперы, засевшие в гостиничных номерах, и сожженные заживо люди в одесском Доме профсоюзов, и сотрудники правоохранительных органов, получающие с крыш пули в спину… И много чего другого, уродливого, дикого, что заставляло шевелиться волосы на голове, происходило там, рождало нервную сыпь. По спине, нехорошо холодя хребет, пробегал мороз.
Неужели такое возможно, неужели забыто прошлое, в котором человек человеку был братом, один кусок хлеба делился ровно пополам, без обмана, не было ни олигархов, ни нищих бомжей, все были одинаковы. Кроме тех, может