исполнительная власть могла обходить ограничения, призванные контролировать её действия. Но беотархи, к своему изумлению, потерпели поражение уже в начале: Советы даже не захотели слышать о союзе с Коринфом, настолько они боялись оскорбить Спарту особыми связями с городом, который от неё отпал. [стр. 26] Беотархи также не сочли безопасным раскрывать свои переговоры с Клеобулом и Ксенаресом или сообщать Советам, что весь план исходил от влиятельной партии в самой Спарте. Соответственно, при таком формальном отказе со стороны Советов дальнейшие действия стали невозможны. Коринфские и халкидские послы покинули Фивы, а обещание отправить беотийских послов в Аргос осталось невыполненным. [40] Но антиафинские эфоры в Спарте, хотя и потерпели неудачу в своих планах заключить аргосский союз через посредничество беотийцев, не меньше настаивали на своих притязаниях относительно Панакта. Эта крепость – пограничное укрепление в горной цепи между Аттикой и Беотией, по-видимому, на беотийской стороне от Филы, на или вблизи прямой дороги из Афин в Фивы, проходившей через Филы [41] – была афинским владением, пока за шесть месяцев до мира не была предательски сдана беотийцам. [42] Особая статья договора между Афинами и Спартой предписывала её возвращение Афинам; и теперь лакедемонские послы были отправлены с особой миссией в Беотию, чтобы потребовать от беотийцев передачи Панакта, а также афинских пленных, дабы, предложив это Афинам, склонить их к возвращению Пилоса. Беотийцы отказались выполнить эту просьбу, если только Спарта не заключит с ними отдельный союз, как она сделала с афинянами. Однако спартанцы были связаны своим соглашением с последними – либо по букве договора, либо по его общепризнанному смыслу – не вступать в новые союзы без их согласия. Но они страстно желали завладеть Панактом; а перспектива разрыва с Афинами, вместо того чтобы их остановить, была именно тем, чего добивались Клеобул и Ксенарет. Под влиянием этих настроений лакедемоняне согласились и принесли клятву о заключении особого союза с Беотией. Однако беотийцы, вместо того чтобы передать Панакт, как обещали, немедленно разрушили крепость до основания, ссылаясь на какие-то древние [p. 27] клятвы, которыми обменялись их предки с афинянами, о том, что окрестности этой крепости должны оставаться без постоянного населения, как нейтральная пограничная полоса, открытая для общего выпаса.
Эти переговоры, продолжавшиеся всю зиму, завершились заключением союза и разрушением Панакта в начале весны, примерно в середине марта. И в то время как спартанские эфоры, казалось, добились своего в Беотии, они были приятно удивлены неожиданной поддержкой своих планов с другой стороны. В Спарту прибыло посольство из Аргоса с просьбой возобновить только что истёкший мир. Аргосцы убедились, что не продвигаются в расширении своего нового союза, а недавнее разочарование с беотийцами лишило их надежд на осуществление
