На мостике стало тихо, аж уши заложило. Все уставились то на экран с этой чужой хреновиной, то на Ариану, то на капитана. Это открытие ставило всё с ног на голову. Материал Статора считался уникальным, единственным в своем роде, найденным в одном-единственном астероиде. Какого хрена он тут делает, за миллиарды километров от Земли, да еще и в виде этой гигантской искусственной херовины? У Кендрика опять мурашки по спине побежали. Связь между этой штукой и Статором была не просто по времени или по сигналу – они были из одного теста слеплены.
Но самый главный прикол ждал Ариану впереди. Пока остальные переваривали новость про материал, она снова уткнулась в анализ сигнала, который теперь, так близко, стал еще четче. Что-то в последних данных спектрального анализа, что-то в том, как объект отреагировал на их сканирование, натолкнуло ее на мысль попробовать новый ключ к расшифровке одного из самых замороченных кусков сигнала, который раньше никак не поддавался.
Квантовик прогнал алгоритм. На ее консоли полезли расшифрованные строки. Это были не слова и не картинки. Это были… схемы. Инженерные чертежи. Законы физики. И Ариана с растущим ужасом и полным офигением узнавала их. Это были базовые принципы того, как Статор гнал энергию. Описание, как материал взаимодействует с гравитацией планеты. Чертежи резонансных гасителей. Данные про ту самую «акустическую уязвимость». Сигнал от этой инопланетной хреновины содержал в себе… инструкцию по эксплуатации их собственного, земного Статора. Будто его создатели оставили здесь, на краю Солнечной системы, копию мануала для своего творения. Или для чего-то, что надо было построить точно так же.
Глава 3
«Одиссей» подползал к артефакту с черепашьей скоростью. Тащились еле-еле, лишь бы маневрировать можно было. Пятьдесят тыщ километров – по земным меркам дофига, но в космосе – это почти нос к носу. Черная, кривая громадина «Колыбели» (так ее уже успели окрестить между собой на борту) медленно разрасталась на главном экране мостика, заслоняя собой все больше звезд. Ее корявые грани и светящиеся голубым прожилки одновременно и завораживали, и вызывали какой-то глубинный, иррациональный стрём. То, что на ней не было видно ни движков, ни шлюзов, ни антенн, делало ее еще более чужой, похожей не на дело рук разумных, а на какой-то природный кристалл немыслимых размеров, выросший по законам другой физики. Но знание, что она слеплена из того же теста, что и Статор, и шлет осмысленный, хоть и непонятный, сигнал, не оставляло сомнений: это штука рукотворная.
Чем ближе подходил «Одиссей», тем сильнее начинали глючить его системы. Первыми сбрендили навигационные приборы. Система, которая обычно по звездам безошибочно определяла, где корабль, стала выдавать плавающие координаты. Лазерные гироскопы показывали крошечные, но постоянные отклонения от курса, заставляя маневровые движки