Маркус Виссер, казалось, был единственным, кого это все не касалось. Он по-прежнему сидел на своем месте наблюдателя, лицо спокойное, почти отстраненное. То ли он лучше других держал себя в руках, то ли его что-то защищало, а может, он просто мастерски скрывал свое состояние.
– Медотсек докладывает, – раздался по внутренней связи голос корабельного врача, доктора Ли. – Фиксируем у большинства повышенную утомляемость, головные боли, дезориентацию. Энцефалограммы показывают странную синхронизацию тета- и гамма-ритмов, не соответствующую нагрузке. Рекомендую ограничить время в зонах с максимальным полем артефакта и добавить в рацион нейропротекторы.
– Принято, доктор, – ответила капитан Ростова. – Продолжайте мониторить. Всем начальникам служб – обеспечить смену на постах каждые два часа. Никакого переутомления.
Ситуация становилась все более стрёмной. «Колыбель» не просто висела тут – она активно влияла на все вокруг: на пространство, на технику, на мозги людей. Сближение превращалось в опасную проверку на прочность – и корабля, и его экипажа.
Маркус Виссер сидел в кресле наблюдателя на мостике «Одиссея», внешне – скала. Легкая дрожь палубы, вспышки фантомов на тактическом дисплее, доклады о глюках навигации и плохом самочувствии экипажа – все это он отмечал с холодным вниманием аналитика, обрабатывающего входящие данные. Он заметил, как напряглись плечи капитана Ростовой, как сосредоточенно хмурится пилот Ким, как часто доктор Шарп трет виски, пытаясь справиться с давлением чужого сигнала. Сам Виссер чувствовал лишь легкое, едва заметное давление за глазами – результат работы миниатюрных нейростимуляторов и биорегуляторов, которые ему вживили еще в штаб-квартире «Гелиоса» перед миссией. Корпорация всегда заботилась о своих ключевых агентах, особенно в таких мутных миссиях. Предвидеть именно такое воздействие они, конечно, не могли, но общая устойчивость к стрессу и внешним полям у него была куда выше, чем у обычного человека.
Мысли его были далеко от этих мелких неудобств. Вот открытие Арианы Шарп – что «Колыбель» и Статор слеплены из одного и того же – вот что крутилось у него в голове. Это был поворотный момент, инфа колоссальной важности, которая могла всё перевернуть. Статор… Детище человеческого гения и корпоративной мощи, фундамент всего, на чем держался современный мир. Виссер отлично помнил историю его появления – и официальную версию, и ту, что шепотком обсуждали в закрытых залах совета директоров «Гелиоса».
Всё началось почти полтора века назад со «Штуки» – так прозвали тот странный астероид. Прилетел из межзвездной задницы, двигаясь по невероятно медленной, почти параболической