Через час небольшой, похожий на металлического жука зонд «Скарабей», утыканный датчиками и манипуляторами, отвалил от «Одиссея» и начал свой медленный путь к черной громаде артефакта. Управляемый с корабля, он полз по тщательно просчитанной траектории, постоянно сливая телеметрию.
Первые десять тысяч километров прошли штатно. Потом, по мере приближения к «Колыбели», данные начали меняться.
– Капитан, «Скарабей» входит в зону сильных гравитационных возмущений, – доложил оператор зонда. – Фиксируем рост пространственных флуктуаций. Компенсаторы траектории пашут на семьдесят процентов.
На экране Арианы графики, показывающие местные искривления пространства-времени, поползли вверх. Это были не плавные кривые, а резкие, хаотичные пики и провалы, будто сама ткань реальности тут была нестабильна, кипела и пузырилась.
– Засекли кучу энергетических всплесков непонятной природы совсем рядом с зондом, – добавил другой оператор. – Источники не ловятся.
Картинка с главной камеры «Скарабея», нацеленной на «Колыбель», начала дрожать. Черная, угловатая поверхность артефакта надвигалась, светящиеся голубые линии на ней становились ярче, их пульсация – ощутимее даже через видеосигнал. Геометрия артефакта выглядела все более нереальной, нарушая привычные законы перспективы.
– Помехи на видеоканале растут, – сообщил оператор. – Картинку корежит. Похоже на сильное электромагнитное или гравитационное линзирование.
Изображение на экране замерцало, по нему пошли цветные полосы, контуры «Колыбели» расплывались и двоились. Зонд продолжал ползти вперед, передавая последние крохи данных о нарастающем хаосе полей вокруг него. До поверхности оставалось меньше тысячи километров…
Картинка с камер «Скарабея» на главном экране мостика «Одиссея» превратилась в мешанину рваных цветов и кривых линий. Черная поверхность «Колыбели» с ее пульсирующими голубыми венами заполнила почти весь кадр, но разобрать что-то было уже нереально. Голос оператора зонда звучал напряженно, он сыпал докладами об отказах систем «Скарабея» один за другим:
– Потеря ориентации… Куча сбоев датчиков… Критические ошибки в передаче данных… Помехи зашкаливают… Теряю…
И потом – тишина. Гробовая. Видеосигнал пропал, сменившись белым шумом. Поток телеметрии оборвался на полуслове. Индикаторы состояния зонда на консоли оператора потухли, став тревожно-серыми – «Нет сигнала».
– «Скарабей»? – оператор лихорадочно долбил по кнопкам. – «Скарабей», отвечай! Повторный вызов по всем частотам! Активация аварийного маяка!
Тишина была единственным ответом.
– Доложить обстановку! – голос капитана Ростовой прорезал напряжение на мостике.
– Связь со «Скарабеем» полностью потеряна, капитан, – доложил оператор, не отрываясь от консоли. – Ноль ответа на всех каналах. Аварийный маяк молчит.
– Радары? Визуально? –