Он скромно отказался от этого титула и принял титул лейтенанта сената и римского народа.
Оттон, губернатор Лузитании, объявил себя сторонником Гальбы и даже прислал ему свои собственные деньги и посуду, чтобы покрыть расходы на его предприятие.
В то время как против Нерона поднималась такая страшная буря, этот глупый принц с триумфом въехал в Неаполь и погрузился в разгул разврата. Первые известия об отступлении галлов скорее обрадовали его, чем обеспокоили; он видел в этом лишь новые предлоги для увеличения своих сокровищ и удовлетворения своей жестокости1.
Его суеверная уверенность основывалась на дельфийском оракуле. Аполлон, как говорят, предупредил его, чтобы он боялся числа 73; и, поскольку он был в расцвете сил, он почти не боялся смерти, которая, казалось, могла постигнуть его только в столь преклонном возрасте. Но когда другие курьеры, принесшие вести о ходе восстания, сообщили ему, что армии Галлии и Испании провозгласили Гальбу императором и что этому полководцу семьдесят три года, он потерял и мужество, и надежду, он впал в глубочайшее смятение. Столь же трусливый, сколь и жестокий, он не сделал ни малейшей попытки защитить себя и восемь дней просидел взаперти в своем дворце, не отдавая никаких приказов. Он лишь осудил манифест Виндекса в сенате и использовал предлог серьезного неудобства, чтобы оправдать свое отсутствие в Риме в столь критический момент.
Трусливые страхи этого глупого человека, хотя и поглощали все его способности, все же не умерили детского тщеславия, внушенного ему мнением о его талантах художника; и больше всего его раздражало в манифесте галлов то, что Виндекс называл его нечестивым поэтом и невежественным музыкантом. Пусть он докажет свои слова, – возмущался он, – и пусть ищет по всей вселенной человека, более искусного в моем ремесле!
Что часто характеризует слабость, так это чрезвычайная подвижность, с которой мы видим, как она последовательно переходит от страха к надежде и от надежды к унынию.
Сенат объявил Виндекса врагом государства. С этого момента Нерон, успокоившись, перестал бояться врагов и вернулся в Рим. Консулы отправились к нему; он рассказал им только об изобретении гидравлической машины, издающей гармоничные звуки, которую, по его словам, он хотел бы показать народу на театре, если Виндекс даст ему время.
Новые курьеры возродили его опасения; сенат развеял их, изгнав Гальбу.
Он приказал расправиться со всеми правителями провинций, умертвить всех изгнанных, разграбить Испанию