Если страх и лесть окружали трон тирана публичными дарами, то общее мнение иногда компенсировало это тайными упреками: на улице выставляли ребенка, к которому была прикреплена надпись, содержащая такие слова: Мы не воспитываем тебя, чтобы в один прекрасный день ты не убил свою мать.
Более счастливый, чем жители Рима, Корбулон покрыл лаврами пятна империи. Во время его временного отсутствия Петус позволил нанести себе поражение в Армении и заключил позорный договор. Корбулон вернулся в Армению с победой и заставил Вологесиса, царя парфян, разрешить своему брату Трдату возложить корону к подножию статуи Нерона, пообещав забрать ее только по его приказу.
Гордый Нерон потребовал большего; он приказал ему явиться в Рим; Тиридат повиновался; император, расположившись на великолепном троне в окружении преторианцев, сената и народа, принял этого униженного принца, который распростерся перед ним. Нерон поднял его на ноги, возложил на его голову корону и решил, что сможет компенсировать его позор великолепными празднествами и роскошными подарками. Узурпировав славу своего полководца, он сделал себя императором, как будто сам сражался, надел золотую корону на Капитолии и закрыл храм Януса.
Стремясь к славе, которую он мог хотя бы лестно для себя лично приобрести, он отправился в Грецию под предлогом перерезать Пелопоннесский перешеек, а на самом деле с намерением побороться за приз на Олимпийских играх. Он преуспел в искусстве управлять лошадьми, но фортуна обманула его талант; колесница сломалась на середине пути, и только обожание греков принесло ему приз. В пьяной радости он объявил Грецию свободной, но презрел вид Лакедемонии и Афин, которые не дали бы ему ничего, кроме воспоминаний о добродетелях, которые он ненавидел. Страх перед наказаниями, предусмотренными для отцеубийц, не позволил ему решиться на посвящение в страшные таинства Элевсиса; удовлетворившись тем, что увидел себя коронованным в Элисе, он вернулся в Рим с триумфом, сопровождаемый толпой музыкантов и гистрионов.
Отвращение к любви, которая больше не имела для него притягательной силы преступления, он осыпал Поппею презрением и в порыве ярости убил ее. Наконец, наскучив пошлыми скандалами и доведя избыток порока до безумия, он переоделся в женщину, покрылся желтой вуалью, как юные девственницы, которых ведут к алтарю, и торжественно обвенчался со своими вольноотпущенниками Пифагором и Дорифором. Затем он снова переоделся в одежду своего пола и женился на евнухе Споре, которого одел как императрицу.
Его жажда крови больше раздражала, чем удовлетворялась пытками. Его жестокость привела