На полке дорогих мне книг о прошлом лежат две книги, посвященные памяти Берты Яковлевны Барской и Ирины, её рано ушедшей из жизни дочери. Книги: Б.Я. Барская. Пришло время воспоминаний. Одесса, «Друк», 2001; Ирина Шайкевич. Дороже многих радостей. Одесса, «Друк», 2002. В первой напечатано мое письмо – отклик на траурное сообщение о смерти Берты Яковлевны под заглавием «…Не забыл и до конца дней не забуду», где вспоминаю эту потрясающую женщину, способную «одним словом, жестом, взглядом восстановить душевное равновесие, вернуть человеку веру в себя». В книге Ирочки, помимо её памятных воспоминаний о встречах в Одессе, воспроизведены её же дневниковые наблюдения и суждения о многих спектаклях и театральных встречах. Одесситам она была известна как заведующая отделом искусств Публичной библиотеки, и кто-то считал Иру слишком строгой в своих суждениях, а мне свойственное ей прямодушие и принципиальность суждений и поступков казалось проявлением цельности и чистоты человеческой натуры.
Благодаря этим людям Одесса стала для меня, без преувеличения, родным городом, который я часто с любовью и удовольствием вспоминаю, считая его одним из лучших городов мира, повидав его настолько хорошо, что могу сопоставлять и сравнивать. Совсем неожиданными и оглушительными оказались весенние события 2014 года, когда именно любимому мною городу досталось пережить страшные события, сравнимые с нацистской Хатынью, которые учинила «новая власть» под флагом демократии и защиты национального возрождения. Сжигая и убивая живых людей только за то, что они не захотели быть марионетками живоглотов и всяческой нечисти, прикрытые в своих вожделениях покровительством Обамы, незадачливого «нобелевского лауреата мира», показавшего истинное лицо пресловутой «американской демократии».
Но вернусь к своим воспоминаниям и поре юношеского максимализма. Отмечу сразу, что не был озабочен мыслями о значимости собственной личности, что принято считать чуть ли не первой и обязательной «напастью» всех юношей в начальном периоде их взросления, личностного самоутверждения. Меня волновало не то, кем я стану, а каким буду и как выстроить отношения с сокурсниками так, чтобы мы понимали друг друга без лишних слов и долгих обсуждений. Как ни странно, мне уже тогда нравилось, что мы такие все разные, не похожие друг на друга, хотя непохожесть эта часто порождала взаимонепонимание и даже серьезные разногласия. Может быть, именно мое терпимое отношение к разнице вкусов, предпочтений