Это случилось и произошло летом 1947 года, во время экзаменов на получение аттестата зрелости, которые проходили в 39-й средней школе Николаева. Сдал я их успешно, но этот успех был омрачен событием, которое заставило меня немало поволноваться и пережить. На выпускных экзаменах, как полагалось, все писали сочинение на избранную тему, из трех представленных на классной доске – две из них по пройденной программе, и одна – на вольную тему. Я выбрал тему «Образы коммунистов в романе Михаила Шолохова «Поднятая целина». Мне нравился сам роман и Шолохов с его героями, писалось, помню, легко и с охотой. После, вдруг, обнаружили, что в сочинении я допустил серьезную ошибку, причем не грамматическую, а политическую, и это стало предметом особого разбирательства. До сих пор не знаю, кто проявил тут «бдительность», обнаружив опасный, «идейный» перекос и грех молодого, но уже взрослого, с паспортом, человека, стало быть, ответственного за свои поступки. «Состав» ошибки заключался в тезисе-выводе, которым я венчал анализ «левацких» перегибов-ошибок Нагульного: «…но партия быстро исправила свои ошибки». Не «эти», а именно «свои» ошибки, то есть самой партии, в то время, как мне объясняли ответственные товарищи, партия не ошибается, ошибаются лишь её отдельные члены и группировки. Пришлось мне устно и письменно объяснять в разных инстанциях, что я имел в виду, таким вот образом понимая и оценивая деятельность партии и смысл коллективизации. Выясняли природу и степень моей «вины» достаточно долго, пока не вмешался кто-то из разумных людей, сумев, видимо, отвести нелепое подозрение в моей «политической» неблагонадежности или близорукости, как в те времена было принято характеризовать подобные случаи. Как потом я узнал, мое сочинение вдруг признали. одним из лучших по городу. Но, получив и пережив первое такое потрясение в своей жизни, я воспринял его как красноречивый сигнал и знак того, что детство кончилось.
Комсомольская юность моя…
Летом 1947 года, получив аттестат зрелости, я поехал в Киев, чтобы продолжить