– Я читаю в лицах, юноша, читаю в руках и в губах. Иногда в глазах, если вижу, что в них плещется достаточно души. И я многое про тебя узнала, куда больше, чем ты в силах узнать сам. Но, коли решишься зайти, помни, эти ответы будут тебе чего-то стоить.
И бросила на меня такой взгляд, что я едва слюной не поперхнулся. Ну а после – скрылась за бесчисленными полотнищами своего шатра. Я сглотнул; так, что пуговица на вороте расстегнулась. Вдохнул мягкий аромат благовоний, что всё ещё витал в воздухе. Ну и гневно глянул на самодовольного гуся, ничего не желая сильнее, чем увидеть его на своём обеденном столе, зажаренного, и с большущим яблоком прямо в… Ну, или как там обычно гусей к столу подают?
Однако же, шут бы с ним, с этим гусем. Шатёр – этот дивный шатёр, – стоял прямо передо мной, маня к себе обещанными ответами. А ведь ответы были мне сейчас нужны как никогда прежде. Я приблизился на шаг, протянул руку, но задержал её в полупяди от полога. По улице прошёлся ветерок. Зашелестела ткань, меж многочисленных её складок пробились отблески тусклого света, донёсся запах ароматных масел. Мелькнули нагие плечи прорицательницы. Она сидела там, – да и где бы ей ещё быть? – спиною ко входу. Меня ожидала. Однако же, я отстранился. Неужто она и впрямь желала мне помочь? Нет конечно же, хотела денег. Денег и, быть может, чего-то ещё. Услугу, или пари? «Иначе б не завлекала к себе этими своими женскими штучками», – пришло мне в голову.
И тем не менее…
Я отступил ещё на шаг. Достал из-за пазухи кошель, ослабил обмётку и заглянул внутрь. С собой я прихватил около полусотни гион грязным серебром и чистой медью. И это – едва ли не последнее, что у меня оставалось. Потрачу сейчас, и придётся остаток времени лапу сосать, да перебиваться одной только соборной кашей с черствым хлебом.
И тем не менее!..
Нет. «Нет!», – сказал я себе тогда. Хочется, но что-то здесь не так. Что-то, что мне приходится не по нраву. Не верилось в правдивые ответы за обычную плату, да и что это за ответы такие, которые не раздобыть самому, честным трудом и прозорливостью? И хотя меня как будто кто-то в спину подталкивал к этому шатру, я развернулся и восвояси направился. И, пока шёл, не единожды мне чудилось, будто бы ветер нашёптывал: «Зря».
⊱ ✧☽◯☾✧ ⊰
На вертеле, под коптящими угольями, жарился поросёнок, неподалёку ароматно побулькивала в котле похлёбка из баранины, а в сооружённой прямо на площади лагерной печи картопля пеклась. Какая же ярмарка, да без сытного угощения?! Жар тут стоял, ажно дыхание спирало, но никто не жаловался. Хотя оно и понятно: бочонки только и успевали, что меняться один за другим, а от желающих взять себе пенного не было отбоя. Народу здесь толпилось поболее, чем на всей остальной площади, и думалось мне, это всё из-за того, что за гомоном весёлых голосов было не слыхать этих проклятущих трубадуров.
И как это на них ещё собак