Теперь – к воротам, на стражнеческую заставу, к старшине. Он велел поутру явится к нему и отчитаться о том, как я устроился, и – право же слово! – хотелось бы мне верить, что хотя бы сегодня вся эта волокита закончится побыстрей. Очередного дня в сторожке я просто не вынес бы! По итогу – не стоило и переживать, всё прошло достаточно скоро.
Теперяче, на эти несколько дней, я был всецело предоставлен сам себе. Думал, не лишнем будет устроиться подмастерьем в лавку какую, чтобы без дела не сидеть, ну или, может, в факторию отправиться и там искать заработка. Для посыльного или разносчика завсегда какая-нибудь работёнка найдётся, а если и нет, то за медяк-другой можно сапоги чистить. Лишние монеты – они ведь лишними-то никогда не будут.
Я остановился посреди улочки, упёр руки в бока, вдохнул полной грудью.
Затея не дурна, но, супротив ей, в моей голове звучала и другая: следовало бы как-нибудь разведать и разнюхать, что в округе твориться. Может, кто слышал чего или ходят какие расказни о произошедшем в Падымках? Как-никак, было мне беспокойно за своих родных и знакомцев, за соседей, сверстников и… за дорогую моему сердцу Лею. Права, с чего следует начать, я себе даже не представлял. Хорошо бы зайти в первую попавшуюся корчму или трактир, и там удачно так наткнуться на того самого гонца, который, перепив, сам как на духу всё бы разбалтывал. Но такого везения, думалось мне, ожидать не стоит.
Мысли о трактирах и корчмах пробудили дремавший доселе голод, и я, пообещав непременно придумать для себя какое-нибудь дело позднее, отправился в обратный путь.
М-да уж, позор конечно, но насчёт дел для себя как-то уж совсем не срослось.
За прошедшие три дня я разве что по городу прогуливался, и только-то. И каждое утро корил себя за праздность и лень, обещая если не вчера, то уж сегодня-то точно найти себе наконец достойное занятие. Но, всё в пустую. Зато нашёл время принести извинения несчастному светловласому служке, которого толкнул и испугал в ту ночь. Понаблюдав за ним, я выяснил, что он со всем рвением, на какое способен, старается освоить грамоту; и даётся это ему с немалым трудом. Оно и понятно. Выкроив время меж богатого изобилия соборных дел, которые, кажется, никогда не заканчивались, я нанёс ему визит и чуть ли не до полуночи читал все под ряд книги, по мере сил разъясняя начитанное. Сам же паренёк, имени которого я так и не запомнил, смеялся и хлопал в ладоши, повторял за мной и сам разок-другой пробовал читать. И выходило у него вполне себе сносно. Я своими трудами остался доволен, да и он, думаю, тоже. Не так уж и сложно сделать другому добро.
Утро четвёртого дня декады началось с дождя и стенающего ветра, однако, уже к полудню расщедрилось на чуточку солнца; хотя в большей мере на духоту. Восстающую с влажных улиц дымку прореживали