– И тебе не хворать, добрый человек, – ответил я, выпрямившись. – Но, вот ещё что, – ты, верно, часто тут бываешь и видишь многое. Ответь: вон за той дверью что находится?
Нищий поглядел вослед моему пальцу; туда, где недавно скрылся староста Пит.
– Там?.. Там серьёзные люди, братец. Лучше без надобности туда не соваться.
Я кивнул, отвернулся и направился прочь. Прямо к подворотенной. И хотя слова нищего подточили мою уверенность, но я для себя решил, что всё непременно обойдётся. Сколь бы не были серьёзными тамошние обитатели, едва ли они будут против, если на них глянут одним единственным глазком. Стыдно признаться, но в тот момент я и сам себя вообразил страшно серьёзным юношей, которому палец в рот не клади. Случается.
Дверца поддалась без малейших усилий, и я, напоследок осмотревшись, скрылся в полумраке. Заваленный всяким-разным, передо мной предстал узенький и извилистый аки ивовая ветвь проулок, уходящий вглубь меж домами. И чем усердней я всматривался в его оконечье, тем меньше выходило хоть что-нибудь разглядеть. Будто солнечный свет этого места сторонился, но на самом-то деле просто крыши друг к другу тесно примыкали. Я чуть помедлил, поддавшись сомнению, но, затем, разглядев свежие следы от клюки под ногами, поглубже вздохнул и твёрдым – каким только сумел – шагом направился вперёд.
Вынырнув через пару минут на смежную улочку, я трижды пожалел о своей затее. Ещё стоял день, но света здесь было немного. А ещё здесь отвратно смердело; смердело гарью, затхлостью, выпивкой, злобой и неприятностями, вот чем. По левую руку от меня угадывался притон, по правую – кабак, полный молодчиков, с какими я бы ни в жизнь не пожелал сталкиваться. За моей спиной кто-то в этот самый момент попал под горячую руку, а впереди и чуть левее в фасаде дома угадывался храм, хотя я готов был поклясться, что заведение это будет похуже всех прочих в округе, да ещё и вместе собранных.
Узнал, где именно располагаются поджилки, – до того сильно они затряслись.
И я, пожалуй, в тот же миг, как всё это увидел, опрометью бы бросился обратно, покуда б, отведя глаза от храма, не приметил бы всё того же старосту Пита, трижды будь он неладен за то, что завёл меня в такое гиблое место! И этот старик преспокойненько себе ковылял средь местных; никто не порывался ему навредить или преградить дорогу. Ну и – пропади оно всё пропадом! – я тогда решил, что раз у него получилось, то и у меня непременно получится. И никаких других здравых мыслей мне, увы, в голову не пришло.
Я посильнее запахнулся в плащ, расправил плечи, да грудь вперёд выкатил. Словно зверь, которому надобно казаться больше, и оттого он вздыбливает мех и грозно выгибает спину. А вот голову – напротив, я склонил ниже, дабы капюшон скрывал моё юношеское лицо. Всё остальное, понадеялся, довершит за меня дорогая одёжа; быть может, сойду за франта, который отчаянно ищет для себя новых развлечений, потому-то и прибыл сюда…