Верней рассеянно кивнул, в очередной раз пожалев, что поддался на уговоры и не остался дома. Пока Пикар наполнял бокалы, за столик вернулись немцы.
Представление должно было вот-вот начаться. Люстра начала постепенно гаснуть, на сцену дали красноватый свет. С правой стороны к микрофону вышел певец, одетый в черное, подпоясанный широким поясом, расшитым серебром и блестками, а с левой -появился гитарист, тоже в черном и с широким поясом, но без блесток. Зазвучали первые такты мелодии, по залу прошелестела волна аплодисментов… хлопки еще не успели затихнуть, как занавес взвился, открыв декорацию -сказочно красивый серебряный замок в окружении фантастических деревьев – и на сцену высыпал кордебалет: танцоры, все в тех же строгих черных костюмах, что певец и музыкант, и танцовщицы в пышных темно-розовых платьях, со множеством оборок, усыпанных блестками…
– Красиво, – похвалил происходящее Фридрих, белокурый, краснощекий, пухлый, похожий на купидона-переростка с картины Буше6:
– Sehr schon! (Очень красиво)
Его напарник Ури, суховатый и жилистый малый, с низким лбом и тяжелой челюстью, тоже благосклонно кивнул:
– Ja, ein spektakularer Anblick… (Да, этот спектакль впечатляет).
– Это еще что! Так, легкая разминка… – улыбнулся Пикар с понятной гордостью урожденного парижанина за легендарное кабаре. – Самое интересное будет в основном отделении, после ужина…
– Что? Прилетят жар-птицы и Аладдин на ковре-самолете? – хмыкнул Эрнест и отпил ледяной брют из своего бокала. Он любил «Лидо», но в большей степени как богемную тусовку и место знакомства с красивыми мужчинами, если же ему по-настоящему хотелось легкой музыки, танцев, блесток и перьев, гибких тел и длинных ног, предпочитал ходить в «Мулен Руж».
– Вроде того… будет выступать Лис со своим новым номером.
– Лис? – Эрнест вопросительно поднял брови, немцы тоже насторожились и принялись уточнять:
– Лис? Fuchs? Wird die Ausbildung der Tiere? (Будет дрессировка животных?)
– Нет, нет… то есть и дрессировка будет… с голубями… но Лис – это новый солист труппы. Гимнаст и танцовщик, и… Эрнест, помнишь, я рассказывал тебе о нем?..
– Да, что-то такое припоминаю…
– И к чему такое равнодушие?..
– А что, я должен зарыдать от счастья? – Верней не имел ничего против красивого танцевального номера с акробатикой, в исполнении красивого (наверняка!) и талантливого мужчины, но ему нравилось строить капризного принца и поддразнивать Розочку.
Стараясь восхитить и поразить любовника, Роже допускал фатальную ошибку – был избыточно любезен и услужлив, заискивал и суетился…
Эрнест же терпеть не мог подобный стиль общения, ему становилось стыдно и за себя, и за поклонника, что подвергал себя добровольному унижению. Для художника не было более антисексуального