Послушать этого немца, так он не пару раз получил по физиономии от некрупного тонкокостного парня, а подвергся нападению самого дьявола, едва не растерзавшего беднягу на мелкие кусочки… Теперь, пылая праведным гневом, Ури жаждал полицейского возмездия и требовал крови – угрожая в случае отказа нажаловаться еще и консулу, довести дело до международного скандала.
Попытки Пикара урезонить разбушевавшегося немца, умаслить и уговорить отозвать жалобу, успеха не имели, пожалуй, от них стало еще хуже. Кунстманн заявил, что Пикар нарочно заманил его в ловушку, чтобы устроить провокацию, а теперь покрывает преступника, и, если будет продолжать – он и на него подаст жалобу. Следом в участок прикатил еще и Фриц, чтобы дать ценные свидетельские показания и поддержать товарища; дошло до звонка комиссару, несмотря на поздний час, и тот, от греха подальше, велел поместить задержанного в камеру – «до выяснения всех обстоятельств и принятия решения о мере пресечения». Это означало, что Эрнеста продержат как минимум до завтрашнего утра, но могут закрыть и на трое суток, а если Кунстманн продолжит лезть в бутылку, и художнику совсем не повезет, он останется под стражей до дня судебного разбирательства…
Веселого было мало, но Верней по опыту знал, что хныкать и жаловаться, равно как и качать права, требуя особого отношения, бесполезно и только навредит… Так что он вполне беспечно позволил снять с себя часы и ремень, надеть наручники (полицейские обошлись бы и без них, усердствовали лишь для острастки) и увести в камеру предварительного заключения.
Неожиданным приятным сюрпризом стал сокамерник – красавчик-марокканец лет двадцати двух, с громадными черными глазами и длиннющими ресницами, задержанный за торговлю травкой. Поначалу он притворялся, что не понимает по-французски, но, убедившись, что Верней не представляет никакой угрозы и меньше всего похож на полицейского провокатора, сам подсел к нему и, дразняще улыбаясь, попросил закурить. У Эрнеста была при себе едва начатая пачка «Житан» – при досмотре ее не забрали, как и спички – и он радушно поделился со страждущим… после чего Джемаль (так представился товарищ по несчастью) подмигнул ему и вытащил свою пачку. С виду это были невинные биди9, обычное дешевое курево иммигрантов, но стоило принюхаться, как у сигареток обнаруживался тонкий экзотический запах… Можно было только догадываться, как предприимчивому марокканцу удалось пронести в камеру такое богатство. Благоразумие требовало отказаться от угощения, не хватало еще, чтобы к обвинению