Эмиль покачал головой, он был небольшой любитель пустых светских развлечений.
Сен-Бриз перевел дыхание и быстро пересказал доктору, как с подачи «другого распущенного парня» была затеяна фривольная игра, как актеры и прочие сотрапезники передавали друг другу поцелуи, и как очередь дошла до Эрнеста…
– И он… вы представляете? – встал и собирался поцеловать этого Марэ в губы! А тот, вместо того, чтобы отказаться, тоже вскочил, и… фууу, пакость, вспомнить тошно!.. Я пытался, месье Шаффхаузен, пытался остановить, прекратить это… чуть ли не силой… а Эрнест мне еще и надерзил!.. Перед всеми! В моем доме!.. И этот педрила так, со смешком, сказал – вам, дескать, придется уступить этот приз! Приз! Мой сын! Да как он смеет?! Но они поцеловались, доктор, по-це-ло-ва-лись! Прямо как на свадьбе… И это еще не все!
Шаффхаузен поймал себя на том, что в какой-то момент вдруг присоединился к отчаянию графа и включился в его переживания, как если бы Эрнест был его кровным сыном.
«Проклятье, я снова впал в перенос! Что же это за наваждение такое, а, господин Фрейд?» – по-счастью, вовремя заметив в себе подобное нарушение профессиональной беспристрастности, Эмиль осознанным усилием вывел себя обратно в роль врача – внимательного, но совершенно нейтрального к душевным терзаниям рассказчика.
Сен-Бриз тем временем схватил со столика бутылку лимонада, открыл, плеснул сразу половину в стакан и залпом выпил… и перешел к завершающей части рассказа:
– Я ушел. Я не мог смотреть на это, просто не мог! Понимал, что не засну, и решил устроиться в кабинете… покурить, почитать, выпить вина… подумать… а ночь была такая хорошая, теплая, звездная… в саду соловьи пели как сумасшедшие… я решил сам покурить у открытого окна… и увидел!.. Оооо…
Граф закрыл лицо дрожащими руками, щеки и уши его пылали. Каждое слово давалось ему с трудом, но, напрягая волю, он все-таки продолжал:
– Там…. в саду… есть очень красивое место… Большой каштан, окруженный самшитом и можжевельником, и цветник… я там сделал предложение Элен, и мы… ну, неважно… и Эрнест тоже… вечно таскал туда своих пассий… вы понимаете?.. Ну, вот я их увидел… моего несчастного юного сына с этим развратным стариком… они… они опять целовались!.. Мне сверху все было видно как на ладони… Боже, я такой страсти не видел никогда, никогда, доктор! Даже