погрузившись в частичный кошмар,
с учетом будущих и прошедших снов,
слабостью ненадежного тела солгать,
спасти человечество от проклятия неба.
В прошлое и будущее не вынести плоть,
сознанию не остаётся места и следа.
Сознавать, значит не зависеть от времени,
помнить себя среди роз, но без бремени.
Миг под ливнем, запах ладана при курении,
время в настоящем покоряется временем.
1.3
Мрак между прошлым и будущим правит без света,
он облекает тело прозрачным покоем,
тень постигает неизменность, эфемерная красота
очищает душу во мраке ночи и такое
лишает ощущений, отрешает любовь от суеты.
Не избыток и не угасание, а мерцания,
рассеянная вялость чередует пустые мечты.
Напряжённые лица, сменяют смятения,
словно клочья бумаги, ветер крутит людей,
между прошлым и будущим.
Вихрь продувает легкие до самых костей,
душ изнеможенных и немощных.
В блеклом воздухе очень вялые души,
постепенно ветер выметает холмы,
Лондона, Хэмпстеда, Кемпдена, Патни.
Здесь мрак отступает за пределы тьмы.
Спускаемся ниже, делаем последний шаг,
в царство, где одиночество вечно,
в мир иной, в антимир, где внутренний мрак.
Там избавление от вещей безупречно,
отрешённость от чувств и мира грёз,
в неподвижном духовном мире,
где путь в никуда, к недвижимости звёзд.
Там прошлое и будущее стало едино!
1.4
Колокольный звон.
Время хоронит день.
Пустой небосклон,
от солнца укрывает тень.
Подсолнух есть солнечный лик для нас.
Уже зимородок устремился ввысь,
летящего мира свет не угас,
ответил светом на свет и затих.
1.5
Слова и музыка всегда в движении,
не после смерти и только во времени.
Речь умолкает, идут причитания
и слово обретает форму молчания.
Слова и музыка могут достигнуть
немоту бессмертной китайской вазы.
В вечном покое может сгинуть,
скрипичный ключ в кантиленой фазе.
А предшествующий финал и начало
сходятся вместе в начале кольца
и все это в настоящем настало,
до начала и после конца.
Слова всегда в настоящем движении,
надрываясь, трещат и тухнут,
иногда разрываются от напряжения,
от неточности гниют и гибнут.
Им не под силу стоять на месте, поныне,
их постоянно атакуют в пространстве,
вопли, упреки, осаждают в пустыне
призрак, орущий в загробном танце.
Громкая жалоба неутешной химеры,
движение есть подробность ритма,
как у лестницы перила, ступени,
а у слов существует рифма.
По сути,