– У нас была хорошая, дружная семья, четверо детей, я предпоследний. До пяти лет я жил счастливой и беспечной жизнью на хуторе, в достатке и радости. А потом мама сильно простыла на реке, но все занималась домом, детьми, хлопотала по хозяйству, кашляла, кашляла да и слегла. Отец был в столице в это время, на вахте, старший брат, ему было шестнадцать, как назло уехал в Корган за покупками, а мы с сестрой совсем маленькие: она старше меня на год, а братишка тот был и вовсе малыш. Когда брат вернулся, мама совсем занемогла и уже лежала в бреду, мы ей только повязки на голову меняли, потому что она все причитала: «жарко, жарко». Пока брат доехал до города, пока вернулся с врачом, было уже поздно: мама скончалась от скоротечной пневмонии. Отец опоздал всего на день. Но он так переживал и, я думаю, винил себя, что начал пить. Дома он не пил, правда, а толку? Потерял работу, начал пропивать хозяйство, да так быстро, всего за год-два опустился совсем. Старший брат нам заменил и мать и отца, только вытерпеть он слабости отца не мог, и ему нужно было учиться. Он хлопотал об оформлении нас в интернат, но не успел. Отец пришел однажды домой сильно пьяный, они схлестнулись, подрались. Сестра начала плакать, они выбежали из дома и оба сгинули. Предпочитаю думать, что они живы, только ни брата, ни отца я с тех пор не видел. Мы с сестренкой взяли братишку, и пошли пешком до города. Всю ночь шли, пока на большую дорогу вышли. Большего страха я в своей жизни не помню, чем это путешествие. Нас, конечно, отправили по интернатам. Я там страшно хулиганил и точно, плохо бы закончил, если бы меня не забрал один старый купец, Максим Ичигин. Он сам был сирота, совершенный беспризорник. Это сейчас у нас нет беспризорных детей, а тогда, почти сто лет назад, еще были случаи, особенно в больших городах. Но такой был внутренней силы человек, что своровал где-то ичиги, чтобы не подумали, что он совсем босяк, сдался в Церковный интернат да назвался Максимом Ичигиным. Выучился, основал свою транспортную компанию, женился очень удачно, по любви и с капиталом. На благотворительность, как купцы любят, он не тратился, а заключил договор с Церковью и основал свою школу для детей-сирот. И раз в год ездил по интернатам и сам отбирал детей, по каким-то только ему известным критериям. И меня выбрал, несмотря на мои шалости. Эта школа меня в люди и вывела, благодаря ей я сейчас богатый купец, а не дорожный разбойник.
– А сестра и брат, вы их нашли?
– Нашел, со временем. Братишка в Эритрее, сестра в Ойкумене. У них все хорошо. Они вольно или невольно, хотят быть подальше от родных мест. Только я вернулся. Ладно, давайте собираться, – и он пошел будить возницу.
Они бодро преодолели перевал, и свернули в горы. Сергазы поторапливал возчика, и засветло они достигли хутора у подножья гор. Навстречу им с лаем выбежали огромные волкодавы, мохнатые, пегие, с коротко обрубленными ушами. Степан благоразумно оставался в телеге, пока собак не отогнал вышедший из дома парень в накинутом на плечи тулупе. Комиссар заметил, что собаки знали Ичигина: купец соврал, что никогда не был на хуторе, но Степан не стал забивать этим голову, уж очень ему не терпелось