вокруг него, будто он попал в стакан с сывороткой и некто помешивает ее гигантской ложкой. Возникло чувство чужеродного присутствия, и вслед за этим нахлынуло стойкое ощущение опасности. Что-то происходило во мгле, но Степан был совершенно беспомощен, охваченный круговоротом тумана. Внезапно два ярких желтых луча пронзили мглу и стали шарить, рассекая туман, словно в глубине ущелья кто-то включил два мощных прожектора и теперь водил ими из стороны в сторону. Степан понял, что Эрлик вернулся, и это его глаза источают свет, разгоняя мистическую мглу. Комиссар стал следить за лучами. Вот глаза-прожекторы остановились, и среди тумана Степан ясно различил сгорбившуюся, гротескную, но определенно женскую фигуру, захваченную желтым светом. Длинные когти закручивались кольцами, и шевелились, вырывая из тумана маленькие вихри, груди, дряблые и пустые, свисали до пупка, кривые тощие ноги оканчивались острыми копытцами. Мыстан замерла, свет зайценого парализовал ее, и сквозь молоко тумана Степан разглядел крючковатый нос, беззубый рот и огромные глаза с вертикальными зрачками. Взгляд ее был не злобным, что удивило комиссара, а будто бы растерянным и испуганным. Эрлик потянул к демону лапу, и она стала вытягиваться и расти в размерах, надвигаясь на мыстан. От страха та жалобно вскрикнула, и этот крик, немыслимый в пространстве мертвых, выдавил Степана из бардо. В миг, когда пространство стало таять перед его глазами, комиссар увидел, как Эрлик схватил демона и с хриплым криком «прерви эту нить!» бросил прямо вослед Степану, и так они вывалились в мир живых. Степан опрокинулся на спину от навалившейся на него тяжести. Вонючее визжащее тело копошилось на нем, когти вились вокруг его головы. Он задыхался. Али кричал от ужаса. Маленький черный снаряд пролетел над лицом комиссара и собачка Мачик вцепилась в морду мыстан. Демоница вскинулась и стала царапать собачку когтями, с трудом оторвала ее и злобно отбросила на стену юрты, обнажив черную, сочащуюся кровью дыру вместо носа. Али, наконец, опомнился, раздался громовой грохот, дым заволок юрту, и тяжесть с груди комиссара пропала. Мыстан, отброшенная выстрелом к двери, вывалилась из юрты и понеслась прочь. Али бросился за ней. Степан, оглушенный и ослепленный, не мог пошевелиться, он корчился на полу и, задыхаясь, хрипел: «Али, Али, Али, Али». Он боялся, что демон разорвет парня, сам он умрет, и линия передачи знания прервется. Потом он услышал выстрелы, дикий визг. Наступила тишина. Он лежал, прислушиваясь, и вскоре различил шаги, обычные, пружинистые и торопливые шаги взволнованного молодого человека.
– Али! – просипел комиссар.
Али зашел в юрту и сел рядом со Степаном, задыхаясь от волнения и судорожно сжимая ружье в руках. Он зажег фонарь и в неровном свете Степан увидел, какое у него белое и испуганное лицо. Али подвесил фонарь, покопался в углу, укладывая кошму, и перетащил туда Степана. Комиссар хрипел, каждый вдох отдавался болью во всем теле. Али подложил ему под голову плоскую подушку, потом вытащил из сундука маленькую бутылочку темного стекла, и
