Ехали долго и в полной тишине. Степан дремал в телеге, кутаясь в шинель. Ночью он почти не спал, боясь проспать, и когда возница затянул хрипловатым голосом дорожную песню, комиссар уснул, покоряясь заунывному мотиву и равномерному скрипу телеги. Очнулся он от тряски ― они съехали на проселочную дорогу. Степан стал оглядываться, коря себя за беспечность. Балбес, он проспал главную дорогу и теперь вообще не знал, в какой стороне они находятся. Ичигин ехал далеко впереди, различимый как маленькая игрушечная фигурка всадника на ленте дороги.
Дорога пролегала по широкой межгорной долине, почти голой, изрезанной оврагами и пологими холмами. Невысокие темные горы широким полукольцом охватывали равнину, а за ними Степан разглядел скраденные расстоянием пики Джунгарского Алатау. Покрытые снежниками и ледниками вершины вырастали из бледно-синих, в цвет неба, подножий, из-за чего казалось, будто горная цепь, оторвавшись от земли, парит в небе, презирая законы невесомости. Широкая колея рассекала долину, плавно поднимаясь и теряясь во впадине между холмами. Даже с такого расстояния Степан видел обнаженные каменные россыпи и причудливые скальные фигуры, созданные безграничной фантазией воды и ветра. Предгорная полупустыня свободно дышала, и стайки нахальных крикливых птичек, проносились над телегой, громко возмущаясь вторжением людей в это царство тишины. Слабому уму простор пустошей кажется однообразным и монотонным, но надо приблизиться, ступить внутрь и склониться земле, тогда пустыня откроет богатство своих трав и кустарничков, мелких зверьков, шебуршащихся в тонких веточках жузгуна. Особенно прекрасна пустыня весной, залитая красными, и синими и желтыми красками цветов. Пусть жизнь их эфемерна, но красота, которую они дарят земле, навсегда останется в памяти того, кто хоть раз в жизни видел эти бескрайние цветущие поля. А ночью царство норок и отнорков открывает свои двери, и оттуда выходят на охоту страшные звери, щелкающие жвалами, клацающие зубами, их безжалостные глаза зловеще отсвечивают в неровном свете луны. Днем или ночью, если ты устал от суеты и мельтешения лиц и вещей перед собою, охвати взглядом пустыню. Здесь нет ничего, чтобы кричало, раздражало взор, бросалось в глаза, заполоняло ум: спокойная, сдержанная и величественная красота пустынных предгорий растворяет страхи и уносит прочь сомнения, наполняет силой. И Степан задышал и успокоился.
Сергазы, поджидавший их на дороге, перекинулся парой слов с возницей и снова ускакал вперед. Степан увидел как он, махнув рукой, свернул с дороги и направился к маленькой рощице. Телега продолжила свое неспешное движение. Солнце начало пригревать, и Степан расстегнул шинель. Захотелось пить, и он тронул возницу за плечо:
– Отец, вода есть?
Тот не ответил, но указал кнутом на рощицу, в которой уже скрылся купец. Степан решил размять затекшие ноги, спрыгнул с телеги и пошел к узловатым тополям напрямик, спотыкаясь на кочках. Лошадка Сергазы уже паслась, стреноженная, хозяин её сидел в тени деревьев и курил. Степан с облегчением спрятался